Династия врачей Домрачевых хорошо известна казанским старожилам. В послужном списке Ивана Владимировича - 30 тысяч операций, проведенных лично, а на счету его жены Евгении Алексеевны - методы челюстно-лицевой пластической хирургии, опередившие время. Подробнее о выдающихся казанцах - в материале «АиФ-Казань».
Начинал с прозектора
Они были земляками – уроженцами Вятской губернии. Один из четверых сыновей в семье священника, Иван Владимирович родился в 1889 году в селе Аджим Малмыжского уезда. А Евгения Алексеевна - в 1891 году в многодетной семье в Вятских Полянах. Из всех детей уцелела только она – остальные погибли от туберкулеза. Иван и Евгения закончили казанские гимназии, он – мужскую, она - женскую. Затем он начинает учиться на медфаке Казанского университета, а она становится студенткой зубоврачебной школы доктора Рясенцева.
«На рубеже веков женщины получали только среднее медицинское образование, желающие получить высшее учились за границей. Чаще всего они оказывались акушерами-гинекологами. Лишь во время первой мировой войны появились первые выпускники медицинского факультета Императорского университета», - рассказывает Ирина Артемьева, хранитель фондов Музея истории Казанского государственного медуниверситета.
Елена Алексеевна закончила школу с отличием и работала врачом-стоматологом, ассистентом на кафедре хирургической стоматологии в казанском ГИДУВе, педиатром в школьной амбулатории. Именитый стоматолог Глушков, увидев в молодом медике способности, посоветовал учиться дальше. Она поступила в Казанский мединститут (закончила его в 42 года, в 1933 году).
«Познакомились они студентами, а в 1911 году поженились. С 1913 года Иван Владимирович начал работать как ассистент на кафедре общей хирургии, которой руководил профессор Вишневский, - продолжает Ирина Артьемева. - Параллельно доктор, «лекарь с отличием», трудился на кафедре нормальной и патологической анатомии помощником прозектора Тонкова. Это роднит его с Вишневским, ведь тот тоже много работал как анатом».
А потом учебу Домрачева прервала сначала Первая мировая, потом Гражданская война. Ординатуру у Вишневского он закончил только с третьего раза, в 1921 году. Позже он пришел ассистентом в госпитальную хирургическую клинику Вишневского, а вскоре стал заведующим хирургическим отделением 3-й городской больницы – на 37 лет.
Точная и легкая рука, «поставленная» профессором Вишневским во время множества совместных операций, знания, полученные у Владимира Тонкова и других коллег, определи его уникальные умения в хирургии.
«Но Иван Владимирович был не просто практикующим хирургом, а новатором, - отмечает хранитель фондов музея КГМУ. - К примеру, он стал автором нового кишечного шва, применял усовершенствованный метод стерилизации кетгута. Вместе с Вишневским они много занимались решением проблем обезболивания при операциях, одним из важных вопросов медицины 20-го столетия. Ведь эфир, который начал массово использовать Пирогов в XIX веке, вызывал множество осложнений. Другой небезупречный метод анестезии, который использовали в то время – частичное перерезание чревных нервов с последующим их восстановлением».
А Вишневский и Домрачев активно занимались изучением методов прогрессивной новокаиновой анестезии. Это позволило существенно снизить количество шоковых состояний. Позже летальность при такой значительной операции, как резекция желудка (удаление органа или его части), была доведена в клинике до почти фантастического уровня - 1,2%.
«Второй период совместной работы с Вишневским состоялся в Казани во время Второй мировой войны - профессор приехал сюда из Москвы, - рассказывает Ирина Артемьева. – Здесь находились больше 70 крупнейших эвакогоспиталей страны. Сюда были переведены 42 (!) медицинских вуза. А еще в почти полном составе наркоматы (министерства) здравоохранения РСФСР и СССР. Все это делалось на случай захвата Москвы Германией. Таким образом Казань превратилась в ведущий медицинский центр Советского Союза, и здесь работали светила медицины. По статистике, 70 процентов раненых медики возвращали в строй, и это во многом определило победу нашей страны в войне».
Мединститут и сам частично превратился в госпиталь. Как и коллеги, Домрачев оперировал в сложных условиях – затемнения, голода, холода. В зданиях порой замерзала вода в кранах.
Опередила на два десятилетия
«Нужно по заслугам воздать и жене Ивана Владимировича. Среди хирургов челюстно-лицевого госпиталя, созданного в Казани во время войны, она была несомненным лидером, - отмечает Ирина Артемьева. - Евгения Алексеевна, занимаясь с коллегами теорией и практикой пересадки тканей при тяжелых огнестрельных ранениях лица, опередила мировую пластическую хирургию, наверное, лет на двадцать. К примеру, в США что-то подобное начали делать лишь в 60-х».
Как вспоминали коллеги, Домрачева не воспринимала имеющуюся практику как что-то неизменное, - она была смелым специалистом, что позволяло отказаться от привычных методов. Например, в практике челюстно-лицевой хирургии тогда главенствовал принцип сближения тканей, что вызывало множество дефектов, а Домрачева начала заниматься пересадкой тканей. Она проводила хирургическое лечение нёба уже в первые двое суток после рождения ребенка, разработала некоторые инструменты для операций.
Ей было уже 50, когда началась война. «23 июня мама надела военную форму, и мы с братом с тех пор не видели ее месяцами», - вспоминала ее дочь Надежда. За время войны в ее клинике были сделаны 1224 челюстно-лицевых операции, из них 573 - пластических. Она «возвращала лицо» безнадежно изуродованным советским бойцам.
Инфаркт в 40 лет
Иван Владимирович и Евгения Алексеевна прожили вместе без малого полвека. Вырастили сына и дочь, а также троих детей брата Ивана Владимировича, воспитывая их как своих. В 1929 году семья столкнулась с тяжелым испытанием: 14-летний сын Владимир заболел менингитом (воспалением мягких оболочек головного мозга) и за две недели потерял слух и зрение. Благодаря большим усилиям зрение подростку удалось восстановить, но от переживаний у Ивана Владимировича случился инфаркт. Позже, несмотря на глухоту, Владимир закончил два вуза - строительный институт и КАИ. Он стал доцентом кафедры ракетных двигателей, преподавал и принимал экзамены, читая ответы студентов по губам, а во время войны трудился в конструкторском бюро С.П. Королева.
Дом Домрачевых находился на ул. Н. Ершова, напротив Арского кладбища. Это был двухэтажное каменное здание с садом и пристроями. К сожалению, оно не сохранилось - на его месте выстроен жилой дом, на первом этаже которого находится крупный супермаркет.
Домрачевы были очень хлебосольными и гостеприимными – обычное дело, когда на даче в Пустых Морквашах утром завтракали по 20 человек, а за ужином встречался весь цвет медицины: обсуждались новости, велись научные споры. Внуки удивлялись, как бабушка справлялась с таким количеством гостей. Приезжая в Казань, именно у Домрачевых останавливался Вишневский с семьей. Кстати, именно к своему лучшему ученику Вишневский отправил сына учиться.
«Ивана Владимировича я не застал, а вот с прабабушкой удалось пообщаться довольно долго. Она относилась к внукам и правнукам со строгостью, но при этом отличалась прекрасным чувством юмора, – вспоминает правнук Владимир Алексеевич Домрачеев, хирург высшей категории Республиканского онкодиспансера. - С ней можно было поговорить на любые темы, я уже не говорю о медицинских - она консультировала врачей до самой смерти. Не любила только вспоминать о войне. Была очень разносторонним человеком. К примеру, обожала георгины и даже вывела один сорт, который назвала «Эугения».
Иван Владимирович был высокого роста - под два метра – и был очень сильным. Он действительно боролся в свое время со знаменитым Поддубным. Правда, кто победил, история умалчивает. Говорят, однажды прадед с друзьями оглушил белугу в 120 килограммов весом».
«Иван Домрачев любил автомобили, удостоился первого приза за вождение машины, увлекался мотоциклетным спортом, много лет был главным судьей Казани по мотокроссу. Любил природу, рыбалку, охоту, а также музыку - у него был отличный голос и замечательный слух», - вспоминают о нем в КГМУ. Можно, наверное, не говорить, что даже во время отдыха хирурга на даче не иссякал поток больных.
Талантливый хирург трудился до последнего дня и умер практически за операционным столом. Весной 1960 года во время очередной операции по поводу язвы 12-перстной кишки у него начался сердечный приступ. Он попросил закончить начатое коллегу, но даже с кушетки продолжал давать советы. Утром следующего дня его не стало...
Весть о смерти «народного доктора» быстро разнеслась по городу. «Рабочие одного из предприятий остались на всю ночь в цеху и сделали гроб сложной конструкции - без единого гвоздя, на шпонках, - рассказывают в КГМУ. – Траурная процессия заняла все расстояние от улицы Толстого, где проходило прощание, до Арского кладбища. Весь путь гроб люди несли на руках.
«Домрачевка»
Евгения Алексеевна пережила мужа на 24 года, а их дело продолжили внуки и правнуки, тоже известные в Татарстане врачи, среди которых акушер-гинеколог, психиатр, акушеры-гинекологи, фтизиатр и хирурги различного профиля.
Через год после его смерти имя Домрачева было присвоено 3-й горбольнице, в которой он трудился почти 40 лет. Сейчас это республиканский клинический неврологический центр. Когда новый центр заезжал в старое здание на ул. Ватутина, на здании уже не было мемориальной таблички прославленному доктору. Но память народа жива - среди казанцев эта больница по-прежнему называется домрачевской.
«Мы до сих пор получаем благодарность за работу прадеда и прабабушки, - говорит Владимир Алексеевич. – К нам приходят дети и внуки тех, кого они оперировали, и говорят им спасибо».
P.S. Редакция «АиФ-Казань» обратилась в Управление культуры Казани с запросом о причине демонтажа мемориальной доски Домрачеву с фасада здания бывшей 3-й горбольницы. Будем держать читателей в курсе событий.