В паспорте жительницы Набережных Челнов Светланы Тришиной указано, что она родилась в австрийском Зальцбурге. На самом деле на свет она появилась в 1943 году в польском Освенциме, в концлагере Аушвиц.
О том, что беременна, 22 летняя Варвара Тришина узнала уже будучи в концлагере. Случайная встреча с бывшим коллегой Василием в Зальцбурге, куда их обоих привезли на "сортировку". До войны и до оккупации оба работали в шахтоуправлении в украинских Ровеньках. А после той встречи никогда не виделись.
Для нужд рейха
В Аушвице беременной Варваре накололи лагерный номер 44369, побрили наголо и выдали полосатый халат. «Мама не скрывала, что старалась избавиться от плода, – рассказывает Светлана Васильевна. – На опухших ногах ходила на работу – расчищала территорию лагеря, перетаскивала тяжёлые булыжники, даже специально прыгала с высоты. Уже потом мама не раз говорила, что я спасла нам обеим жизнь, ведь из Освенцима был один путь – в газовую камеру. Но неожиданно вышел приказ Гитлера освободить беременных женщин и новорожденных детей для Третьего рейха. Видимо, фашисты собирались проводить над нами опыты».
Варвару и ещё 49 женщин, беременных и с маленькими детьми, перевели в отдельный барак. Света родилась через несколько дней. Молока у Варвары не было, дочку она кормила разжёванной брюквой через тряпочку. Вскоре женщин из барака переодели, дали на подпись документы о неразглашении тайны концлагеря Аушвиц и отправили в Зальцбург, где они прислуживали немцам. Детей отдали в специальный детсад, свидания с ними разрешали раз в неделю, по воскресеньям.
Светлана Васильевна до сих пор помнит, как в детстве, когда они с мамой спали на одной кровати, та вдруг начинала плакать и крепко прижимать дочку к себе. Ей постоянно снился один и тот же кошмар: фашисты окружили их в концлагере и хотят вырвать у неё из рук дочь.
Чужая
Из плена Варвару освободили американцы в мае 1945 года. На родину в Россию они отправились лишь через год - нужно было пройти фильтрацию и подождать, пока им выправят документы. Добрые люди собрали для девочки целый чемодан вещей.
«Страшно было слушать мамин рассказ, как по дороге некоторые женщины, мечтая начать жизнь с чистого листа, выбрасывали своих детей из окна поезда, – говорит Светлана Тришина. – Дома мою маму с трехлетним ребенком, конечно, никто не ждал, даже родные сестры отказали в крыше над головой. После войны её не брали на работу, на меня показывали пальцем и шипели: «Немка!». Из-за этого у меня в школе и во дворе не было подруг, я чувствовала себя изгоем. Маму из-за лагерного номера 44369 на руке тоже нередко оскорбляли».
Светлану не приняли ни в пионеры, ни в комсомол, ни в партию. Мама обучила ее профессии электрика, которой владела сама. В середине 70-х Светлана, разведясь с мужем, уехала из Украины в Набережные Челны, на камазовскую стройку. Тем более, что в автограде ей обещали квартиру. Варвара Иосифовна уехала вместе с ней: работала вахтером в общежитии, помогала няньчить внука. Сама Светлана долгие годы проработала на водоканале. Удостоверение несовершеннолетнего узника фашистского концлагеря ей выдали лишь в 1996 году - долгие годы пришлось искать свидетеля в Ровеньках, который мог бы подтвердить слова Тришиных.
Перенесенные испытания сказались на здоровье Варвары Иосифовны, которая дожила до старости с тяжелыми болезнями.
«Помню, как у нее в очередной раз подскочило давление, приехала «скорая», но помочь не смогла, - вспоминает Светлана Васильевна. - Я плакала на кухне, вдруг слышу, как мама говорит по телефону: «Это «скорая»? Помогите, я так хочу жить!», – так и умерла с трубкой в руке».
В Зальцбурге, который в паспорте указан как место ее рождения, Светлана Тришина была лишь однажды. Привезла на память оттуда полотенце. Сейчас женщина лежит в больнице, за ней ухаживает сын. Она мечтает: выздоровеет, вновь поедет в Австрию и привезёт горсть земли, чтобы посыпать ею могилу матери.
Осколки памяти
В Татарстане, по последним данным, проживают 230 несовершеннолетних узников фашистских концлагерей. Многие из них были настолько малы, что у них остались лишь отрывочные воспоминания о тех страшных днях – бараки, полосатые халаты, голод, страх, пытки, унижения. Часть этих воспоминаний собраны в книге Дилары Вафиной «Непокорённые», изданной в республике в 2013 году. Книга вышла ограниченным тиражом – всего 150 экземпляров. «АиФ-Казань» публикует некоторые истории татарстанцев, выживших в Освенциме.
Ольга Иваненко: «В австрийском лагере Аушвиц нас били все – и надзиратели, и надзирательницы. Даже трудно сказать, за что. Взглянет кто из женщин или нас, детей, не так – тут же следует удар резиной палкой. Утром, в полдень и вечером выстраивали на плацу для проверки, и все стояли часа три, невзирая на погоду – дождь, ветер или снег. Некоторые матери держали на руках грудных детей, а полуторагодовалый ребёнок должен был стоять, держась за лохмотья, которые когда-то были халатом. Вот там, в Аушвице, в одно серое утро нас, детей, приказали строить отдельно. «Не дам! Не дам!», - кричали матери. А надзирательница сказала: «Дикие люди. Ваших детей пронумеруют. Это есть порядок. Они сейчас вернутся». И мы действительно вернулись, и матери бросились к нам. Мы плакали, стонали, прижимая к себе левые ручки. Для фашистского «порядка» нам выжгли номера. У многих ранки распухли. Что могли поделать матери? Мама моего ровесника Петрусика сидела и повторяла: «Семьсот двадцать три тысячи четыреста пять. Семьсот двадцать три тысячи четыреста пять…». Это был номер её сыночка. Когда её спросили, зачем она повторяет этот номер, женщина, не повернув головы, продолжая раскачиваться маятником, проговорила: «Чтобы не потерять. Семьсот двадцать три тысячи четыреста пять…». Тогда и другие женщины стали заучивать номера своих детей, записывать их на клочках бумаги, на платочках. А на следующий день пронумеровали взрослых, даже старушку Василину… «Не дали умереть свободным человеком, - плакала она. – С клеймом в гробу лежать буду!» Разве могла она представить, что ей вообще не придётся лежать в гробу? А мать Леночки, Зины и Лёни Лебединских хотела припрятать Орисю. Ей было всего несколько месяцев. Не вышло, и её взяли. Леночка бросилась к надзирателю, плакала, умоляла. Но ничего не помогло. Даже мальчику, родившемуся в вагоне, и тому накололи пяточку. Вскоре он умер…»
Эмма Кудрявцева, Нижнекамск: «Мне было 5 лет. Нас привезли уже обессиленных. Тех, кто покрепче, отправили дальше, а мы остались в здешнем концлагере, который назывался Освенцим. Сразу с поезда нас отправили в крематорий, на уничтожение. Когда нас завели в газовую камеру, первое, что бросилось в глаза – кафельный пол, который раскачивался. Людей травили газом, пол наклонялся, и трупы узников скатывались в печь. Казалось, судьба предрешена. Но нам повезло: у немцев кончился газ, людей одели и вернули в барак. Так мы остались живы. Потом нас отправили дальше, а Германию, в город Раненбург».
Виктор Рачковский: «В Одессе нас погрузили на сухогруз. В румынском порту Брэиле нас выгрузили и погнали через город в лагерь, похоже, в бывшие военные конюшни. Дней через семь нас погрузили в крытые товарные вагоны. К нам прибавили ещё группу славян, в том числе военнопленных.
На некоторых стоянках открывали люки вагонов, через которые бросали хлеб, подсолнечные жмыхи и ещё какую-то еду, по-моему, овощи.
Так мы попали в Освенцим. Поселили нас в бараках, по несколько раз сделали санитарную обработку, обстригли наголо. После медицинских осмотров разбили на отдельные группы. Больных отделили, а кто покрепче, в том числе и меня, посадили в вагоны и повезли на Запад. Потом мы оказались в городе Швайнфурт на Майне – это в Баварии. Лагерь находился в городе и назывался «Лагерь восточных рабочих» («Остарбайтен»)... 11 апреля 1945 года, после почти беспрерывной двухсуточной бомбёжки и артобстрела, в город вошли американские войска и освободили нас».
Благодарим за помощь в подготовке материала редакцию газеты «Челнинские известия» и лично Лялю Гайфутдинову, а также членов республиканской общественной организации инвалидов – бывших несовершеннолетних узников фашизма.
Вспомнить поименно: в Казани выйдет книга о забытых героях ВОВ 
В Казани показали раритеты Первой мировой 
Они творили на войне. Как защищали родину поэты и писатели из Татарстана 
Мама, как мы выжили? Зинаида Антошкина из Казани прошла четыре концлагеря 
Тимур и его команда. Как жили дети советских писателей в эвакуации