Алексей Сёмин рассказал о строительстве в центре Казани и земле для многодетных семей. Эксклюзивно для «АиФ-Казань»

Владелец замка во Франции стоимостью €10 млн. всегда руководствуется соображениями целесообразности: «Зачем мне покупать свой самолёт, когда меня вполне устраивает летать рейсовым?»

Проекты строительства в центре Казани согласованы до прогулки президента с Балтусовой

- Алексей Владимирович, ваша компания сейчас восстанавливает не одно - два, а 19 исторических зданий в центре Казани. Не жаль 5 млрд рублей на заведомо невыгодное дело?

- Эти деньги вкладываются не только в реставрацию исторических зданий, но и в исторический центр вообще. Значительные средства идут новое строительство. Понятно, что объекты в историческом центре всегда интересны с точки зрения потенциала их использования, коммерческого направления. Но чтобы были привлекательны и расположенные там современные здания, необходимо воссоздать среду. Мы сегодня вкладываемся в действительно заведомо низко рентабельные проекты. Но это инвестиции в уникальные памятники, особняки, которые, вне всякого сомнения, на рынке уже больше не появятся.

Если говорить в метрах, то больше, конечно, нового строительства. Оно покроет затраты по реконструкции исторических зданий. Строительство ведётся на земле, которая уже давно наша, в рамках программы, принятой больше года назад по подготовке к Универсиаде. Все проекты уже начаты, некоторые здания уже частично построены (например, большой комплекс рядом с центральным рынком на ул. Московская, 53, 54, 56) или находятся в стадии строительства.

- Ещё в прошлом году после прогулок с Олесей Балтусовой президент республики запретил строительство в центре.

- Концепция о государственно-частном партнерстве, в рамках которой ASG восстанавливает исторический центр, была принята ещё до этой прогулки. Наши проекты по новому строительству уже прошли согласование.

К 1 августа 2012 г. будет завершена работа и по согласованию проектов реконструкции памятников архитектуры. В зиму мы планируем закрыть кровлю, укрепить фундаменты и частично сделать фасады, то есть завершить «мокрый» цикл работ. С тем, чтобы зимой выполнять работы «немокрого» цикла: ставить окна и т.д. У нас будет апрель, май до Универсиады для того, чтобы провести покраску фасадов, уложить брусчатку вокруг зданий. Затем предстоит колоссальная работа по интерьерам, но там мы не связаны столько жёстко сроками: здания уже не будут разрушаться: они защищены от влаги, будут отапливаться.

- Что будет в исторических зданиях после того, как они будут восстановлены?

- Историческим зданиям нужно вернуть их первоначальное назначение с учётом сегодняшних реалий. Многие из них изначально были доходными домами. Внизу находились лавки купцов, на верхних этажах сдавались квартиры внаём. Только мы планируем не сдавать квартиры внаём на долгосрочной основе, а делать апарт-отели, привлекательные для туристов, где можно было бы остановиться на месяц-два.

Стремиться, на мой взгляд, нужно к тому, чтобы большинство исторических зданий стали публичными - с учетом возрастания туристического потенциала Казани. Народ сейчас очень изнеженный, мало энтузиастов, готовых просто ходить по улицам, а потом поехать куда-то на окраину пить кофе. Все хотят зайти в кафе, ресторан, в музей, остановиться в гостинице, где будут восстановлены исторические интерьеры. В восстановленных памятниках архитектуры можно разместить также кафе, рестораны, клубы, дома приёмов… Наша задача – наполнить их подлинными предметами эпохи. Ну и разумеется, помещения будут использоваться под музеи частных коллекций. Вещами нужно не только любоваться – они должны жить.

У нас в стране только второй год стали декларировать большие капиталы, раньше же этого не делали. Сейчас вот идут дискуссии, откуда у министров, депутатов такие средства, ещё что-то… Так лучше изначально все показывать.

 Рассчитываю, что идея музеев частных коллекций увлечёт многих – не только в Татарстане, но и в России. Республика может стать законодательницей этой моды. На самом деле здесь нет ничего нового: это полностью соответствует тому образу жизни богатых людей, который существует во всем мире. Если у нас принято кичиться своим богатством, покупая обязательно свой самолет и длинную яхту, то на Западе хорошим тоном считаются инвестиции в культуру, произведения искусства. Там разработана целая система налоговых преференций, как по памятникам, если это здание, так и по объектам культурного наследия. В России же сегодня налоги настолько невелики, что очень трудно простимулировать меценатов, уменьшая их. Подоходный налог – 13 %, тогда как на Западе 60 %. У нас пока нет объективных условий для того, чтобы материально поощрять меценатов, ценителей искусства, но зато у нас и не так много забирают, как на Западе.

Богатых нигде не любят. Потому что их меньше, чем небогатых

- Как вы относитесь к идее ввести налог на роскошь?

- У этого налога не экономическое, а исключительно политическое содержание. Это посыл к тому, что нужно достойно вести себя людям, имеющим большие капиталы. Естественно, человек – хозяин своего капитала, но государство должно задавать правила игры. Не «доктора» присылать, чтобы «вылечить» в нужный момент, если кто-то что-то не так сделал, а создавать правила игры. Идея налога на роскошь - первый, очень робкий шаг к тому, чтобы сформировать культуру элиты, которой у нас на сегодня нет. Быть богатым или быть во власти – не значит ещё быть в элите… Да, богатых не любят во всём мире. Потому что их меньше, чем небогатых. Другое дело, что только в России нелюбовь перерастает в ненависть, в антагонизм. На мой взгляд, виноваты в этом сами богатые. Дурной тон выставлять свое богатство в столь кричащей форме, как покупка третьей или четвёртой мега-яхты. Но человеку нельзя это запретить. Еще более не принято ограничивать человека в праве тратить его средства. Поэтому, если хочешь купить за миллион или несколько миллионов яхту, имей в виду, что ты ещё миллион заплатишь государству. Нужно это или нет – человек это для себя решает сам.

Другое дело, будет проблема ещё и с тем, как этот налог собирать. Потому что яхты никто в России не оформляет. Во всем мире их оформляют в третьих странах, где платишь небольшую сумму, и никаких налогов нет. Те же большие дома можно будет оформлять на юрлица… То есть способов обойти эти слабые попытки государства, причём совершенно легально, множество. Но сам факт, что об этом заявлено, положительный.

На самом деле сегодня налог на роскошь уже берут наши бутики, когда продают лежалый товар с наценкой 100 %. Поэтому я все приобретения делаю за рубежом, не так богат, чтобы делать покупки в российских магазинах. А на Западе, где вся индустрия рассчитана на средний класс, для человека, готового потратить больше среднего, есть возможность экономить.

- Почему у многих других инвесторов, которые купили исторические памятники, процесс буксует? У них денег нет?

- Деньги у них на самом деле есть, и даже больше, чем у меня. У многих физических лиц, и тем более компаний, и активов, и средств гораздо больше. Но они их не показывают, и соответственно не структурируют. У нас в стране только второй год стали декларировать большие капиталы, раньше же этого не делали. Сейчас вот идут дискуссии, откуда у министров, депутатов такие средства, ещё что-то… Так лучше изначально всё показывать, чем когда это вдруг «ниоткуда» берётся. Иначе инвесторы, которые приходят к нам, не доверяют государству, где все знают, что человек очень богатый, а показывает годовой доход в размере 100-200 тыс. рублей. Сейчас уже осуждают тех, кто скрывает свои доходы. Думаю, пройдёт еще несколько лет, и это станет тенденцией.

По памятникам заранее было понятно, что произойдёт то, что произошло: основная масса инвесторов в апреле не приступила к выполнению своих обязанностей. По той простой причине, что, взяв один объект, создать систему реконструкции невозможно. Раньше, при социализме ведь были специализированные строительные компании, реставрационно-строительные управления в каждом городе. Что происходит, когда сегодня строителю говорят: «Давай реконструируй этот памятник», видно на примере Казани. Настолько глубоко культурный нигилизм проник, что сразу же возникает пожелание: «Давайте здание снесём и построим такой же!». Значит, если ты хочешь реконструировать памятник, будь добр, имей у себя если не фирму, то, по крайней мере, одного-двух людей, кто будет работать со строителями и будет за руку их водить и объяснять, что такое реставрация и чем это отличается от строительства. Строители, проектировщики – каждый знает только своё дело. Чтобы с ними работать, по самым скромным подсчётам, надо 10-15 человек, которые будут заниматься зданием площадью 500 кв. м. Поэтому мы реставрируем сразу несколько зданий.

Когда я год назад говорил, что 100 тыс. руб. будет стоить реставрация 1 кв. м, никто в это не верил. Сегодня уже все говорят: минимум 80 тыс. руб., то есть втрое дороже, чем новое строительство. Сейчас идёт мучительный процесс с дополнительными расходами инвесторов, на которые они вынуждены будут пойти в рамках тех политических решений, под которыми они подписались. Думаю, что половина объектов в центре Казани летом с большим опозданием реставрироваться начнёт, политая слезами инвесторов. А половина реконструирована не будет, потому что их приобрели люди, которые, с одной стороны, ошибались, а с другой стороны, еще не являются богатыми.

В Татарстане никогда не было олигархии: всеми сторонами жизни, включая бизнес, управляло государство

- «Форбс» оценил ваше состояние в $950 млн. Бытует мнение, что честным трудом больших денег не заработаешь. Ваша карьера соответствует этому представлению?

- Это упрощённое, примитивное представление думать: если человек не может своими руками заработать богатство, значит, оно нажито нечестно. Всё зависит от того, как человек зарабатывает деньги. Да, уважаем труд земского врача, о котором пишет Чернышевский, но общество в настоящее время готово ему платить столько, сколько платит. И он не может себе купить огромный дом на Невском проспекте... А, скажем, удачливый биржевой спекулянт того же периода, который сумел провести эмиссию акций, заработать на спекуляции акциями – но в рамках закона, может. Он не украл эти деньги – он действовал по закону. В СССР была уравниловка, и разница в зарплатах раза в три-четыре. В итоге мы получили голодные бунты начала 90-х. Потому что, когда человеку не к чему стремиться, он идёт либо в криминал, как это было с цеховиками, либо работает скромным бухгалтером. А он, может быть, финансовый гений и мог бы вперёд двинуть страну! Да, он бы летал на самолёте, но люди, по крайней мере, не давились бы в очереди за колбасой…

Успех зависит и от везения, и от интеллектуального потенциала, и от того, что обществу нужно в этот момент. Как это ни парадоксально, но в 90-е и олигархи какие-то были нужны обществу. Потому что иначе комбинаты могли вообще остановиться, и всё бы рухнуло. Губернатор не знал, где взять деньги на зарплату рабочим, а олигарх знал. Но изменилась политическая ситуация: умные олигархи стали крупными предпринимателями, идущими в русле государственной политики, глупые потеряли свои капиталы.

- Как вам удавалось быть умным всегда и понимать, что нужно обществу?

- Поскольку мой бизнес всегда был в Татарстане, я по определению никогда не был олигархом. В Татарстане никогда не было олигархии, сращения государственной власти с частным капиталом. У нас всегда всеми сторонами жизни, включая даже частный бизнес, свыше определённой отметки, управляло государство. Система была выстроена таким образом, что все решения по крупному бизнесу принимались всегда в Казанском кремле, по среднему – на площади Свободы, по малому – в Казанской мэрии. Я вообще не знаю, о каком бизнесе можно было говорить в Татарстане, чтобы он сам принимал решения! У нас богатые люди всегда оглядывались, оглядываются и будут оглядываться на то, как государство, то есть высшие должностные лица воспримут те или иные действия. Если раньше это было основано в большей степени на традициях, на распределении должностей: ставили проверенных людей из партийной номенклатуры, то в сегодняшних условиях это уже не работало бы. В начале нулевых годов начала выстраиваться система новой модели управления, когда становится уже экономически невыгодно фрондировать. И речь не о том, что сделана ставка на конкретных людей. Приходят новые, но тем не менее все понимают: если хочешь с государством вступать в деловые взаимоотношения, играй по установленным правилам. Не хочешь – с тобой просто не будут работать.

Второе – в значительной степени составляющей моего успеха является то, что я стараюсь – раньше бессознательно, а сейчас сознательно - оказываться в нужное время в нужном месте. То есть просчитываю ситуацию. На мой взгляд, сегодня в Татарстане очень благоприятная ситуация для привлечения инвестиций. Не потому, что здесь норма прибыли выше. Нет, в Москве она выше. Но там конкуренция очень большая. А в РТ созданы объективные условия для того, чтобы стоимость недвижимости, инвестиционная привлекательность региона росли гораздо быстрее, чем в той же Москве.

Не превращать Казань в деревню

- Вы передали земли под участки для многодетных казанских семей в Высокогорском районе. Многих это не обрадовало: кто-то хотел получить участки в Аракчино или вообще в черте Казани.

- Это нормальное желание людей хотеть. Но, во-первых, это земли федеральные, и у минобороны есть программа приватизации, доходы от которой идут на выделение квартир для военнослужащих. Второе – на то, чтобы эти земли были введены в гражданский оборот, необходимо несколько миллиардов. Потому что есть основания предполагать: за 200-300 лет существования полигона земля на 30-50 см пропитана селитрой и нуждается в рекультивации. Кто-то рассказывал сказки о том, что в земле в Высокогорском районе есть радон. Но угроза жизни многодетным семьям возле полигона в Аракчино в миллион раз выше. Что касается инфраструктуры, то те, кто начнёт строить в Высокогорском районе, уже на существующих мощностях получат в полном объеме коммуникации. Там трансформаторы есть, там магистральный газ проходит, там всё очень близко.

И потом дух закона-то забыт: это же дополнительное жильё к тому, что уже есть людей. Земля выделяется в границах муниципального округа, в исключительных случаях может быть выделена за пределами.

Вообще вопрос не в том, можно взять или нет, а в том, нужно ли вообще в черте города строить малоэтажное индивидуальное жильё? Массовую такую застройку делать недопустимо. Для чего Казань превращать в деревню? Тысячи индивидуальных жилых с достаточно большими земельными участками в черте города - где вы видели это в Европе? Для этого есть пригороды. Проживание в пригороде - это не дискриминация бедных, а стандарт, сложившийся во всём мире.

Я уже забыл, когда работал, чтобы заработать

- Вы говорите, что всегда просчитываете любую ситуацию. Совершаете ли поступки по эмоциональному порыву?

- Не помню такого… На самом деле в этом и есть проблема, с которой сталкиваются люди, принимающие серьезные решения – будь то финансовые, будь то государственные. Селекция происходит таким образом, что способные на эмоциональные порывы, как правило, уже не могут принимать стратегические решения, и наоборот. Степень ответственности детерминирована количеством лет. Если человек только получил такую возможность, в нем еще может оставаться что-то человеческое (смеётся).

Я уже забыл, когда работал, чтобы заработать. Сейчас всё направлено в развитие дела. Уже давно могу себе позволить заниматься тем, что мне интересно: коллекционированием антиквариата, реконструкцией памятников. Начал с того, что приобрел во Франции развалины замка 17 века и занялся реставрацией. Было интересно не только приобрести жильё во Франции (я всего три месяца в году там живу) - был интересен сам процесс: воссоздать обстановку, поднять архивы, историю замка с 14 века. Сделал я это ради интереса, но получилось, что и на этом я заработал: если бы пришлось сегодня продавать, то и с учетом инвестиций норма прибыли оказалась бы очень большой. Кстати, благодаря этому опыту стало совершенно понятно, что же делать в Казани.

Лет пять назад пришёл к пониманию того, что самое ценное для каждого человека - это время. Мне хочется замедлить ход времени, а для этого необходимо менять обстановку, в которой находишься. В каждой стране у меня свой круг общения. Во Франции - это исключительно антиквариат и все те, кто связан с этим рынком. В Москве это деловые встречи. Кроме того, там мне очень часто адресуют вопросы по новейшей истории Татарстана, я реализую себя как социолог. Это обеспечивает круг общения с людьми, от которых тоже можно получить очень интересную информацию.

Коллекции станут публичными

- В вашей коллекции более 2 тыс. предметов - преимущественно западноевропейское искусство 16-18, начала 19 веков. Почему не русское?

- Я собираю и русское искусство, но создать достойную коллекцию русского искусства, чтобы она была по-настоящему публичной и соответствовала замыслу того, кто начал её собирать, в сегодняшних условиях проблематично.

Во-первых, подделок так много, что покупать сегодня что-то русское очень опасно. Степень подделок предметов русского искусства на Западе ещё выше. Второе - всё то российское, что продаётся сегодня и на западном, и на российском рынке, достаточно низкого уровня. Ведь у нас, в отличие от Запада, где очень много раритетов в частных коллекциях, всё хорошее в музеях. Да и в чисто количественном соотношении наших раритетов на порядок меньше, чем западных: очень многое сгорело в огне революций. И третье - в России очень мало западноевропейского искусства 16-18 в: ввозить это могли себе позволить единицы. Поэтому очень многие коллекции ещё до революции легли в основу музейных собраний.

Получается, в сегодняшних условиях создать уникальную для России коллекцию можно, на мой взгляд, именно из западноевропейского искусства 16-18 веков. На Западе более честный рынок антиквариата: на аукционе легко можно купить вещь, которая после реставрации окажется шедевром. И там это никого не удивляет.

- «Vita brevis, аrs longa». Как вы планируете распорядиться своей коллекцией в будущем?

- Если в моей жизни не произойдет катаклизмов, коллекции искусства станут публичными. Однозначно это не будет передача в музей. Наши музеи и так ломятся от произведений искусства, которые им передавали, начиная с 1917 г. Третьяков создал коллекцию, построил на свои деньги здание и завещал, чтобы всё было неприкосновенно. Коллекции были расформированы, его воля совершенно не выполнена. Совсем другая история, когда система самодостаточная, есть капитал, на который эта коллекция содержится, как это происходит во всем мире. Если наше общество, законодатели чётко выработают, как создать доступную частную коллекцию, тогда, думаю, очень большие капиталы хлынут в этом направлении.

Но пока рано об этом говорить: сначала надо до конца собрать то, что уникально, а потом, основываясь на действующем законодательстве, найти наиболее правильную форму для решения этой проблемы.

Полезная ссылка: снять квартиру в Париже

Смотрите также:

• Встреча в пресс-центре «АиФ-Казань»: пираМММида VS здравый смысл эксперта →
• Культурная вакцина: почему молодёжь не ходит в музеи? →
• Почему в России буксует борьба с коррупцией →