Готовится к сдаче в печать книга Альбины Абсалямовой «Писатель и его муза». Этот проект внучка известного татарского писателя Абдурахмана Абсалямова, организатор клуба потомков деятелей культуры «Династия» начала ещё будучи руководителем строящегося музея татарской литературы. За два года она провела серию встреч, на которых потомки рассказывали истории любви своих известных родителей.
В книге читатели найдут душевные истории из жизни писательских семей Мирсая Амира, Наби Даули, Гарифа Ахунова, Туфана Миннуллина, Фатиха Карима и многих других. С разрешения автора «АиФ-Казань» публикует одну из них.
Он подарил ей «Белые цветы»
Десятки писем адресовал своей жене Магинур писатель Абдурахман Абсалямов. Отовсюду, где бы он ни был, он писал ей ежедневно. Самый издаваемый татарский прозаик ХХ века, автор всенародно любимых романов «Белые цветы», «Огонь неугасимый», «Орлята», «Газинур», «Вечный человек», он на самом деле не мог без неё жить.
Во время длительной командировки в сентябре 1956 года он писал ей из Минска: «Милая Магина! Почему ты молчишь?.. Когда от тебя нет писем, мне очень тяжело, больно... Дорогая, любимая, как хочется мне быть с тобой, как надоели мне эти гостиничные пустые комнаты, куда я возвращаюсь по вечерам, после работы...».
Познакомились они в конце 1930-х в Узбекистане, хотя родились в соседних сёлах, которые сейчас находятся на территории Мордовии, – Мадина в Татарских Юнках, а Абдурахман – в Старом Аллагулове. Как же так вышло?
Татарские Юнки были зажиточным селом. Зажиточной была и семья Магины. Коллективизация нарушила привычный ритм жизни, и хрупкой Магине выпало немало испытаний. Семью раскулачили, сослали на Дальний Восток. В конце 30-х годов девушка оказалась в Андижане, куда после дальневосточной ссылки перебралась к родственникам её семья – мать, сестра Роза, юный брат Ахмед. Там она окончила пединститут, преподавала русский язык и литературу в узбекской школе, проводила ликбез.
На строительстве Ферганского канала в конце 30-х годов она познакомилась с будущим мужем – Абдурахманом Абсалямовым. Он, в то время студент Литературного института им. Горького, приезжал туда в качестве корреспондента. Собирался забрать Магину с собой, но началась война. Писатель ушёл на фронт. Невеста дожидалась любимого в тылу.
Счастливые хлопоты
В 1946 году Магина и Абдухарман Абсалямовы обосновались в Казани, куда писатель переехал из Москвы – поближе к татароязычному читателю. Вскоре у счастливой пары появились дети – сын Булат и дочь Ляля. Писатель обожал детей, проводил с ними всё свободное время: ходил в кино и на каток, катал на санках, читал книжки.
Где бы он ни был в командировках, будь-то Дома творчества в Переделкино, Малеевке или Коктебеле, он непременно слал детям письма и открытки, скучал по ним, старался как можно чаще бывать с ними.
«Здравствуйте, мои дорогие!
Вот я уже гуляю по Минску. Здесь побуду еще денек и поеду в части. Ждем остальных товарищей. Нас будет, оказывается, всего четыре человека. Чем будем заниматься, не особенно еще ясно. Программа очень обширная. Короче, отдыхать тут не придется.
Адреса пока у меня нет. Будет - сообщу. Но постоянного адреса, вероятно, не будет.
Еще утром послал телеграмму, поздравил Лялюсика. Как провели день ее рождения? Жаль, что в этот день меня не было рядом...
Чемодан мой очень тяжел, пока тащил по городу, рука чуть не оторвалась.
Ехал хорошо. Начальник поезда сдержал слово, посадил в купированный вагон. Из Москвы тоже ехал на купированном вагоне.
Минск красивый, большой город. Срок мой, кажется, до 15 октября.
Целую всех. Ваш папа. 16 августа 1956 года».
Дочь писателя Ляля вспоминает, как много рассказывал им папа о пережитом на войне, как следил за их успехами в учёбе, старался порадовать их гостинцами из каждой поездки. А разве забудешь отдых всей семьёй на даче на Лебяжьем озере, в Боровом Матюшино, посиделки в тёплом семейном кругу с друзьями семьи – Афзалом Шамовым, Сибгатом Хакимом, Хасаном Туфаном, Газизом Иделле, Гази Кашшафом, Наки Исанбетом, Булатом Гиззатуллиным, их жёнами и детьми, а ещё выезды в Коктебель, Сочи, Пицунду и Новый Афон?!
На отдыхе в Переделкино и Коктебеле Магина Абсалямова была законодательницей мод. Ведь она одевалась исключительно в ателье на Кузнецком мосту.
«Магина, сердце моё!
Ты напиши мне размер своего платья. На деньги, которые я здесь заработал, хочу купить тебе хорошее платье на свой вкус.
Магина, милая, как дети? Я им никак не соберусь писать отдельные письма. Работа все. В выходной день напишу. Пусть они хорошо слушают тебя и учатся только на отлично!
Как твое здоровье? Магина, представляешь ли ты, насколько можешь быть дорогой для своего молчаливого, угрюмого мужа!
Ты пиши мне в тот же день, как получишь мое письмо. Письма из Казани доходят за четыре или пять дней.
Что нового в Казани?
Передавай привет всем знакомым, особенно Ахмету абы.
Ну, целую крепко! А ты поцелуй Лялю и Булатика.
Твой Абдурахман, октябрь 1956 года».
Коммунальные углы
После войны Абдурахман Абсалямов работал ответственным секретарём в журнале «Совет эдибияты» («Советская литература»), параллельно занимаясь литературной деятельностью. Единственное, чего не хватало, – это собственного жилья.
Нетрудно представить, как непросто было работать писателю в коммунальных квартирах, которые, помимо всего прочего, приходилось частенько менять! Вот документ, свидетельствующий о том, что жилплощадь размером в 20 кв. м на улице Первой Малой, в которой проживают четыре человека, двое из которых – маленькие дети, а третий – профессиональный писатель, признана удовлетворительной и увеличению не подлежит!
Шесть коммунальных квартир за десять лет пришлось сменить писательской семье, прежде чем они, наконец, получили просторную квартиру на улице Маяковского, где, помимо Абсалямова, проживали известные в Казани семьи Башировых, Амировых, Шамовых, Журавлёвых, Туфановых… А в тенистом саду Эрмитаж, расположенном прямо за домом, писатель очень любил гулять.
Абсалямовы всегда были готовы принять и угостить гостей, в их доме постоянно устраивались тёплые дружеские посиделки в кругу друзей – татарстанской творческой интеллигенции. Магина апа делилась секретами уюта – мол, специально старалась выбрать квартиру «на солнечной стороне», создавая мужу максимально комфортные условия труда.
Магина Абсалямова стала для своего Абдурахмана настоящей «каменной стеной», ведь сам он был скромнейшим, стеснительным человеком, никогда и ни о чём не просившим для себя. «Спросите у его ровесников, спросите у нас, поколения, идущего вслед за ними, спросите, наконец, у наших младших собратьев: каким он был в жизни, Абдурахман-абый? Любой ответит, не задумываясь: удивительный человек! Несказанно мягкий по отношению к своим товарищам, всегда готовый помочь в беде и в любой напасти, необыкновенно щедрый к молодым, одарённым, но в то же время твёрдый в жизненных устоях, принципиальный в вопросах истинного искусства», – писал о нём Гариф Ахунов.
Поставила мужа на ноги
После сорока лет Абдурахман Абсалямов тяжело болел. В 1965 году писателю стало плохо прямо на выступлении в Пермской области. Инсульт надолго приковал его к больничной койке. Отнялась вся правая сторона, писать удавалось лишь одной (левой!) рукой.... Магина перелопатила горы медицинской литературы и поставила его на ноги. Прошла курсы машинописи – сама набирала новые произведения мужа. За ней была и первая редакторская правка. Она сама работала с переводчиками, отвозила рукописи в Москву. Её знала вся московская литературная элита.
О том, что писатель, не боясь, вверял жене работу с его произведениями говорит письмо, написанное им в октябре 1956-го. «Магинур, любимая!
Ты не ответила на моих последних два письма.
Я очень много думаю о тебе, даже сам удивляюсь, как крепко я тебя люблю.
...Ты что замешалась в вареньях? Это хорошо, но здоровье твое дороже... Ты уже ходишь к зубному? Смотри, брось все свои домашние дела, им конца нет, и ходи к зубному. К моему приезду чтобы зубы были. Я хочу и мечтаю, что ты встретишь меня с радостью, здоровой, в любимом платье.
Путевки мне не надо, я в этом году от тебя больше никуда не уеду. Да и работу нельзя откладывать. За нее и так душа болит.
Милая моя, в письме Марка Осиповича много хлопот для тебя. Но ты сумеешь сделать. Только очень трудно будет. Да, надо все это сделать как можно быстрее.
Портрет Газинура в ящике моего стола, кажется, слева. Там несколько одинаковых, переснятых карточек. Одну возьми и на обороте карандашом простым напиши - Газинур.
А вот характерных карточек молодежи найти труднее. Прежде всего, положи свою карточку, ту маленькую, которую увеличила. На обороте напиши - Мунира. Она напоминает ее. Потом во весь рост сними чертовку Риму, с косами, может быть, в вполоборота как-нибудь, и напиши - характерная. Потом попроси, чтобы она принесла карточки своих подруг татарок и татарских парней, выберешь лучшие, характерные.
Может быть, придется и снимать. В обычных фотографиях это сделают долго, а ты сходи к фотографу Ахметзянову, который снимал на даче.
Посоветуйся еще с художником Альменовым, который работает в Татиздате, он может тебе помочь.
Далее, вложи в посылку виды Казани - Кремль, Университет, Финансово-Экономический Институт, Озеро Кабан, Булак и т.д.
Посмотри еще в моем шкафе есть книга "Казанские татары". Ее тоже вложи.
Только все это нужно скоро. Но я тебе во всем-во всем верю. Ты найдешь и карточки, и прочее. Не ограничивайся только тем, что я указал. Сама тоже подумай. Главное в карточках, чтобы это было татарское, а остальное художник доработает.
За количеством материала не гонись. Можно отправить в два приема.
Милая, любимая, смотри сколько поручений я тебе дал. Ты ведь мне не только духовно помогаешь - вот придется заняться сбором материального... Но ты для меня все сделаешь. Я это знаю.
Целую тебя крепко. Твой до конца жизни.
Абдурахман».
«Железная» леди
Все хлопоты по строительству дачи в Боровом Матюшино тоже легли на хрупкие плечи Магины (она была миниатюрного телосложения). Двадцать три берёзы, посаженные ею по периметру участка, вот уже более сорока лет тянутся ввысь. Писатель любил работать на даче.
Чтобы создать там уют, жена привозила туда необходимые вещи. Вот один из её списков: «привезти из дома – палку и верёвку для камышовых штор, посуду для яблочного варенья, ложечку с маленькими дырочками, вишнечистку, бокальчики, Абдурахману – белые штаны, пальто, шляпу и шарфик, вазу, мыло, чёрные и белые нитки, олифу, зубной эликсир».
«Магина, милая!
От тебя все ещё нет писем... Мои письма, наверное, получила.
Живу я ничего, но очень беспокоит оставленная работа. Как подумаю, так просто жутко! Еще только август, а мне здесь торчать до 15 октября! Правда, здесь для меня много интересного. Есть хорошие люди. Может, соберу материал для нескольких небольших рассказов.
Питаюсь где попало - то в солдатской столовой, то в военторговской. Очень не хватает приготовленного тобой.
Купил себе офицерскую накидку. Понимаешь, офицеру запаса накидка не положена. А шинелей нет на складе. Идут дожди. Вот и пришлось купить...
Сегодня пошел и сфотографировался. Сделают к следующему выходному. Тогда пришлю.
Почти на сто рублей купил "Газинура" - все просят на память. "Орлят" здесь нет, только в библиотеках. Книги мои читают, и это очень радует.
Магина, милая, как ты живешь? Как дети? Скоро они уже пойдут в школу. Посылаю им открытки, больше ничего здесь нет. Магина, как ты там без меня? Скучаешь? Магина, ты старайся лечить зубы. Смотри, чтоб к моему приезду у тебя зубы были. И насчет пальто постарайся. Не болеешь ли сама, не болеют ли дети? Пусть они хорошенько учатся, они у нас хорошие, поцелуй их за меня. Когда я проезжал мимо обсерватории, их не было у линии. Язиля апа что-то делала у оградки. Я махнул рукой с площадки, ока кажется заметила. Но очень грустно было, что не видел ребят.
Голова у меня здесь не болит, очень много хожу. За столом работаю мало.
И все же скучаю! Из писателей никто не приехал, я один оказался дисциплинированным.
А одному очень плохо заниматься. Приходится все делать самостоятельно, ибо у каждого своя забота, обращаться не удобно. Как не хватает тебя!
Крепко-крепко тебя целую!
Твой Абдурахман, 28 августа 1956 года».
Заки Нури называл ее «железной Магиной». Она сама признавала, что у неё непростой характер – годы скитаний и лишений закалили её так, как нынешнему поколению и не снилось. Она не стеснялась говорить правду. За это её многие не любили, но уж точно уважали. Среди её друзей были и уборщицы, и дворники, и профессора, и секретари обкома ТАССР Фикрят Табеев и Мурзагит Валеев.
После смерти писателя Магина Измайловна принимала активное участие в увековечивании его памяти. В год девяностолетия со дня его рождения она написала письмо первому президенту Татарстана Минтимеру Шаймиеву с напоминанием о принятом двадцать лет назад решении присвоить улице Казани имя Абдурахмана Абсалямова. Вскоре такая улица появилась на карте.
В последние годы жизни, уже будучи очень больной, она проделала огромную работу по поиску, сбору и предоставлению архивных материалов для юбилейной выставки, вечера памяти писателя. Магина Измайловна пережила супруга на двадцать три года. 18 декабря 2002 года её похоронили рядом с ним.
«Как твое здоровье? Почему замолчала? Тебе там хорошо - с тобой наши дети, а мне на чужбине без тебя и без них тяжело. Работа, условия меня не пугают, я везде работаю много, это привычное дело, а просто душевно пусто без тебя. Представляешь ли ты, как дорога мне?
Осталось еще двадцать дней. Как много!
Знаешь, о чем я думал сегодня утром? Если ты меня очень любишь, встречай меня в самом любимом тобой платье! Я очень хочу, чтобы ты одевалась для меня так, как когда ты была девушкой. Любимую, единственную всегда хочется видеть красивой, а ты ведь очень милая, хорошая. А для меня ты лучше всех.
Родная, как ты обрадовала меня своей карточкой. Я уже мысленно всех вас троих поцеловал. Как Ляля похожа на тебя! Все хорошо вышли. Приеду, вчетвером снимемся, в хорошей фотографии.
...Я к тебе поеду словно на свадьбу, крепко-накрепко поцелую тебя. Родная, будь здорова.
Твой, только твой Абдурахман. Минск, 26 сентября 1956 года».
Альбина Абсалямова создала клуб потомков деятелей культуры Татарстана 
Они творили на войне. Как защищали родину поэты и писатели из Татарстана 
Кто и как помог Аделю Кутую вернуться в литературу 
Казанцам расскажут истории любви татарских писателей 
Письма о Мусе Джалиле. Кем был поэт для берлинских подпольщиков?