Татарстан гордится замечательными людьми, которые проявили себя в годы Великой Отечественной войны. Среди них множество поэтов, писателей, педагогов. Из полутора сотен Героев Советского Союза, связанных с Татарстаном, около десяти посвятили себя учительскому делу, рассказывает «АиФ Казань» заслуженный учитель РТ, педагог гимназии № 175 Казани Роман Гузенфельд.
Подпольная работа бок о бок с Мусой Джалилем
Венера Вольская, «АиФ Казань»: Роман Львович, кроме преподавания русского языка и литературы школьникам вы уже несколько десятилетий занимаетесь литературным краеведением. Как возникла такая идея?
Роман Гузенфельд: Я к этой теме пришел за годы работы, когда обнаружил что новое поколение казанцев, которые были рождены в 1960 - 70, мало знакомо с историей своих предков. Когда я задавал такие темы сочинений, как «Война и моя семья», значительная часть ребят ничего не могли рассказать. Но ведь из истории семьи складывается история города, региона, она становится личной.
Были и объективные причины – после хрущевской оттепели во времена Брежнева снова стали снова затирать имена репрессированных. Жители Казани, к примеру, уже не знали, кто такой Хусаин Мавлютов, именем которого названа улица в Приволжском районе. А это талантливый красный командир, гордость советской разведки, который был расстрелян в 1937 году, в разгар травли командного состава РККА. В 1957 году Военная коллегия Верховного Суда СССР посмертно реабилитировала его.
– Вы автор множества публикаций о литераторах-фронтовиках Татарии в СМИ, собирали очерки о них в пособия для учителей литературы и пр. Восстанавливать биографии непросто. Как вы собирали материал?
– В основном из литературы, а ещё встречался с родственниками, друзьями своих героев. Например, мне довелось пообщаться с сыном татарского литератора Абдуллы Алиша (многие казанские ребята смотрели спектакль «Болтливая утка» по его пьесе, который показывают в Казанском театре кукол. – Прим. корр.). Детский писатель принимал участие в подпольной деятельности группы поэта Мусы Джалиля в фашистских застенках, и увы, разделил с Джалилем участь на эшафоте. Безвременный уход – это трагедия того поколения...
Но мы вспоминали с родственниками героев не только печальные страницы жизни. Сын Алиша рассказал, как Абдулле Бариевичу пришла мысль открыть в Казани Дом пионеров. Писатель, занимавшийся пионерским движением, в 1936 году был командирован в Харьков, где процветал первый в Советском Союзе Дворец пионеров. Он заразился идеей, и вот так у казанских ребят появился аналогичный центр. Кстати, у меня учился внук Абдуллы Бариевича, позже ставший инженером-строителем.
– Вы писали о них: «Добрые, скромные, интеллигентные люди,они всегда старались быть достойными памяти отца и деда, продолжая лучшие традиции семьи Алишевых».
– Да, были такие строки. Большая удача, что с некоторыми представителями творческой интеллигенции получилось познакомиться лично. В 1960-х, когда я в ещё учился, к нам в университет захаживали поэты и писатели. Приезжал поэт Евгений Евтушенко. А ещё в Татарии жили писатели, эвакуированные из столиц во время войны.
Люди редчайшей породы
– Рассказы о жизни и творчестве писателей и поэтов нашего края – это ведь не только ваши публикации, но и музейное направление. Вы много водите школьников в музеи, рассказываете о людях, памятниках края.
– Хорошо, что есть возможность и у ребят попробовать себя в роли «хранителя». Мне в нашей 175 гимназии удалось собрать музейную группу ребят-энтузиастов, которые выступают в роли экскурсоводов – рассказывают младшим школьникам о жизненном пути и работе наших земляков.
– А почему стали заниматься учителями-фронтовиками?
– Эту тему начал еще мой отец Лев Фёдорович Гузенфельд, он был тренером по спортивной гимнастике и многое сделал для спортивного движения республики.
Отец возглавлял общественную организацию педагогов-ветеранов, куда входили, к примеру, преподаватели физвоспитания школ и вузов. Он и сам прошёл через фронт: воевал в Заполярье, в боях на реке Свирь, затем освобождал Северную Норвегию, участвовал в боях в Польше.
– Вы работали бок о бок с фронтовиками?
– Я застал их, когда начинал работать в школе в 70-е годы. Самый молодой из них, Юрий Григорьевич Алексеев, в годы войны был юнгой и на Северном флоте на торпедном катере-охотнике за вражескими кораблями. Учитель математики – один из лучших в Казани – Алексей Анатольевич Заболотский в 14-летнем возрасте воевал в партизанском отряде на Псковщине и же в мирное время был удостоен ордена Трудового Красного знамени.
Учитель труда Николай Петрович Якунин являлся участником кровопролитных боев за Берлин. А учитель истории подполковник запаса Павел Степанович Игнатьев рассказывал мне о кровопролитном сражении на Курской дуге, когда из всего артиллерийского корпуса осталось в живых всего 15 человек.
Я был знаком и с Исааком Бреном, первым директором спортшколы олимпийского резерва, заслуженным учителем ТАССР, который прошёл и через плен.
К сожалению, это поколение уже ушло. Но школам, где работали эти педагоги, их ученикам, молодым коллегам, и мне в том числе, повезло. Может быть, пафосно сегодня звучат строки Николая Тихонова «Гвозди бы делать из этих людей – не было б в мире прочнее гвоздей», но это были люди редчайшей человеческой породы.
Очень важно помнить о них. Даже просто по-человечески. В интервью для «АиФ Казань» в начале нынешнего учебного года я упоминал замечательного казанского педагога Петра Сурова, который стал моим наставником в первые годы в школе – благодаря ему я остался преподавать. Его вдову очень удивило и до слёз растрогало, что память о Петре Николаевиче живет.
– Из ваших публикаций можно почерпнуть множество подробностей, к примеру, очень детализирована фронтовая биография казанского учителя Габдулхака Умеркина, получившего звание Героя Советского Союза за мужество в боях при обороне Севастополя. Как собираете материал?
– После войны Габдулхак Сагитович преподавал в 9-й Казанской спецшколе ВВС, где мой отец был начальником физподготовки. Они дружили. Спецшкола – это что-то вроде суворовского училища, но в сфере авиации, она просуществовала до 1950-х годов. Сейчас в здании находится лицей им. Лобачевского.
Люди, прошедшие через испытания на войне, избегают об этом говорить, но мне удалось разговорить Габдулхака Сагитовича. Позже я стал собирать информацию о боях, в которых он участвовал. Он был сверхскромный, а еще его очень любили ребята.
Почему я сейчас захотел о нем вспомнить на страницах «АиФ»? Недавно встречался с директорами школ, упоминал его имя, и оказалось, что они о нем и не слышали.
А ведь когда Габдулхак Сагитович уже после войны был в Севастополе и посмотрел диораму, посвященную боям за этот город, он нашел на ней себя и свою батарею. Выходит, там о нем помнят, а в Казани, где он проработал почти 40 лет – нет.
«ЕГО ХРАБРОСТЬЮ ВОСХИЩАЛИСЬ ДАЖЕ ГЕНЕРАЛЫ»
За что дали Героя Советского Союза казанскому учителю Габделхаку Умеркину?
Вынес с поля боя командира
В деревне Старотимошкино в Барышском районе ранее Куйбышевской области все знали большую дружную семью Сагита Умеркина. Габдельхак, родившийся в год Великого Октября, был самым младшим. Родители мечтали видеть детей врачами или учителями, и Умеркин-младший, закончив рабфак, стал студентом химфака Самаркандского университета. До призыва в Красную армию он успел год проработать в педучилище.
В первый день войны утра 22 июня 1941 года в семь утра лейтенант Умеркин вступил в бой с превосходящими силами противника в составе 95-ой стрелковой дивизии.
Беспрерывные бомбежки с воздуха, артобстрелы, танковые атаки врага. Огромные потери нашей армии, гибель сослуживцев...
Более двух месяцев командир батареи Умеркин со своими артиллеристами сражался на подступах к Одессе, где получил первое ранение. Вскоре полк, где служил молодой комбат, перебросили под Севастополь. Там решалась судьба Черноморского флота и всего Южного фронта. С января по май 1942 года, истекая кровью, Приморская армия генерала Петрова сдерживала атаки превосходящих сил врага.
Так случилось, что батарея лейтенанта оказалась на острие основного удара немецкой армии. Умеркин со своей батареей контролировал подступы к станции Мекензиевы Горы, за которой открывался путь на Севастополь. Атаки врага следовали одна за другой. Все подступы к высоте, где укрепились артиллеристы, были усеяны телами гитлеровцев и подбитыми танками с крестами. Когда враги окружили наблюдательный пункт, откуда комбат руководил боем, Умеркин вызвал огонь на себя. Затем лейтенант с пистолетом в одной руке и гранатой в другой возглавил прорыв из окружения, бросившись в рукопашную. Умеркин застрелил четверых немцев, пятого прикончил подручными средствами. Притаившись за небольшим холмом, лейтенант подпустил к себе танки врага и поджёг один бутылкой с зажигательной смесью. Пытавшиеся выбраться через нижний люк танкисты попали под прицельные выстрелы Умеркина.
Уничтожив лично более 30 гитлеровцев и несколько танков, Габдельхак вышел к своим, вынеся на себе тяжелораненого командира взвода прикрытия. На рассвете батарея продолжила бой, уничтожив до двух рот противника, минометную батарею врага, более десяти машин с боеприпасами.
Исключительный героизм артиллеристов и их командира стал известен всей армии, о них писали газеты. Но бои продолжались. Наши войска, теряя солдат и бойцов морской пехоты, отступали, нанося врагу ощутимые удары.
Когда враг при поддержке танков окружил высоты у бухты Северной, Умеркин вывел свои пушки из-под удара, пробрался в траншеи морских пехотинцев, вывел их в тыл к немцам, загнал тех в ловушку. И ни один фриц не ушел от пуль наших бойцов! Однако Севастополь был обречен. Вражеские самолеты, имея господство в воздухе, на бреющем полете расстреливали защитников черноморской твердыни.
Когда командующий армией по полевой рации поздравлял Умеркина с присвоением ему звания Героя Советского Союза, лейтенант уже уводил бойцов в катакомбы, покидая окруженную высоту.
В лабиринтах под землей оказалось более тысячи человек, военных и гражданских. Умеркин, собрав офицеров, среди которых были и те, кто старше его по званию, организовал штаб, принял командование и стал готовить прорыв кольца врага. Немцы заложили камнями выходы (кроме одного) и пустили газы. Решив выпустить гражданских, Умеркин предпринял попытку прорваться наверх. Контуженный, оглушенный взрывами у выхода из подземелья, лейтенант попал в лапы к гитлеровцам.
Растворились в ночной степи
После Севастополя был немецкий концлагерь, уговоры сотрудничать, несколько попыток бежать, травля собаками, побои. Третья попытка вырваться из плена увенчалась успехом. На этот раз - из эшелона, когда группа изможденных военнопленных во главе с Умеркиным проделала дыру в двери. Габдулхак сумел отодвинуть засов, и смельчаки растворились в ночной степи. Вблизи линии фронта встретили своих разведчиков-танкистов.
В Особом отделе армии не сразу поверили офицеру, бежавшему из плена. С «легкой руки» Сталина миллионы безвинных воинов причислили к предателям Родины. Но старший лейтенант Умеркин опять оказался во главе батареи 368 полка 199 отдельной артиллерийской бригады. Впереди были бои в Чехословакии, а затем уличные сражения в Берлине.
После войны на встрече с воинами Приморской армии генерал армии Иван Ефимович Петров скажет: «Я знал, что татары – не робкий народ. Но такого, как Умеркин Саша, за всю боевую службу не встречал!».
Заслуженный учитель ТАССР Габдулхак Умеркин около 40 лет обучал ребят химии в казанской школе № 116. Думаю, всей своей жизнью он заслужил, чтобы и одна из улиц Казани была названа его именем.
(Из публикации Романа Гузенфельда)
ДОСЬЕ
Роман Гузенфельд. Заслуженный учитель РТ, обладатель звания «Почетный работник общего образования РФ». Родился в Казани в 1948 году, закончил КГУ. Автор пособия для внеурочной деятельности учителей «Литературная Казань на карте России» и др. Женат, имеет двоих детей, четверых внуков.
КСТАТИ
Авторитетный, доброжелательный, спокойный, настоящий учитель, - отзываются о Габдулхаке (Абдулхаке) Сагитовиче его ученики.
Школа, в которой он преподавал, носит его имя - "Лицей № 116 имени Героя Советского Союза А. С. Умеркина". Его бюст установлен у фасада школы в 1983 году.
Порох как макароны. Бабушке 95, а она по-памяти может делать снаряды 
«Мог добить, но донёс до госпиталя». Фронтовик назвал сына в честь немца 
«Ночная ведьма» против асов Люфтваффе. Легендарной летчице - 110 лет 
Ампутация совести. Ветеран чеченской войны остался без ног по вине врачей?