140-летие Василия Качалова прошло вдали от столичных театров. Пожалуй, самым заметным мероприятием в честь этой даты стал проект «Наследники по прямой» Качаловского театра, где будущая звезда МХАТ служил в 1897 – 1900 годах, будучи молодым и мало кому известным актёром.
Почему фамилия «Качалов» не прижилась в семье Шверубовичей, о чём великий актёр просил Сталина, Мария Вадимовна рассказала в интервью «АиФ Казань».
«Как огорчился бы Вася…»
- Мария Вадимовна, есть в вашей семье качаловские традиции?
- Первое, что приходит в голову, - это любовь к животным. У дедушки перед войной было пять собак: немецкие овчарки (они жили на даче), таксы. Овчарок потом забрали на фронт – из таких собак готовили подрывников.
Последняя запись в дневнике дедушки была «Одно утешение – Люк». Так звали белого пуделя, которого я смутно помню, он погиб – попал на даче под машину.
Собаки живут у нас до сих пор. Три года назад ушёл любимый пёс, огромный, никакой не породы, но потрясающего ума, доброты, благородства. Сейчас у нас живёт такса.
- Вы родились уже после смерти деда. Что родители рассказывали о нём?
- Самым большим наказанием для меня была фраза папы: «Как бы Вася (он всегда называл своего отца по имени) огорчился, если бы видел, что ты сделала!» Особенно это касалось хамства сверху вниз. Меня учили, что хамить и плохо обращаться с вышестоящими вообще не стоит. Но самое чудовищное и непростительное – хамить или просто небрежно разговаривать с теми, кто ниже тебя.
Нарушив однажды этот неписаный закон, я получила, что называется, по морде от папы. Я уже училась в студии, приехала на дачу безумно уставшая и развалилась в кресле. Наша няня, которая жила в семье с 1947-го по 2000 год, в это время накрывала на стол. Отец попросил меня помочь ей. В ответ я только перекинула ноги на спинку кресла: «Устала!». И тут получила так, что вся моя усталость слетела в секунду. Барственное, пренебрежительное отношение к людям, которые для тебя делают добро, в нашей семье уничтожалось на корню.
Просто жизнь
- На долю вашего отца выпало много испытаний.
- Его судьба – отражение истории XX века. Замечательное, благополучное детство, театр, заграничные поездки – всё это оборвалось в 1914 году. В 1919-м вокруг деда образовалась качаловская группа, они уехали из голодной Москвы, начали гастролировать по югу России… И попали на территорию белых. Папа в 18 лет ушёл солдатом в деникинскую армию. Он, в отличие от дедушки, который метался от эсеров к большевикам, меньшевикам, всегда говорил, что с царём лучше.
В армии папа заболел тифом, и родители случайно нашли его умирающим на вокзале в Ростове. Начались их двухлетние скитания по Европе. Папа стал работать помощником режиссёра. Потом Станиславский и Немирович прислали письмо, в котором просили качаловцев вернуться в Москву. Дали гарантии, что отца не арестуют, и они были соблюдены.
Хотя у отца была бронь, в 41-м он добровольцем ушёл в ополчение - в самое жуткое время, когда бойцы были раздеты, разуты, воевали без оружия. Попал в плен под Вязьмой, чуть не умер от голода. Оказавшись в лагере для военнопленных в Италии, бежал оттуда через перевал Сен-Готард. Участвовал в движении Сопротивления.
Дома о судьбе отца долго ничего не знали. После Победы дедушка впервые в жизни обратился к Сталину, просил найти сына. И папу нашли. Но его отправили не в Москву, а на лесоповал, где он тоже едва не умер от истощения. В конце концов, его привезли в Москву на Лубянку. Месяц там откармливали, давали двойной офицерский паёк. У папы была замечательная память, он практически по дням рассказывал свою историю. Это всё стенографировалось и проверялось. В один прекрасный день ему принесли костюм с двумя дырочками на спине – одежду, оставшуюся от расстрелянного... Папа оделся, вышел на площадь Дзержинского (теперешнюю Лубянку) и пришёл домой…
- …Озлобленным на свою страну?
- Абсолютно нет! Папа стал театральным педагогом, одним из основателей театра «Современник», заведовал постановочной частью МХАТа. Мечтал вновь побывать в Италии, где воевал в Сопротивлении. Но не сбылось.
Думаю, он понимал, что его судьба не трагическая и не драматическая. Это просто жизнь – крутой замес горестей, радостей, где одно компенсирует другое.
Принципы элиты
- Вы в Казани третий раз. Чувствуете в нашем театре особенный качаловский стиль?
- Режиссура здесь не подавляет актёра. Ведь именно он в театре главный. Это принцип Качалова, художественного театра.
- Ваши родители дружили с многими известными людьми. Кто вам запомнился больше всего?
- Лет в 14 я видела Ахматову, слышала, как она читала свои стихи. Это было года за два до её смерти. Она была абсолютно спокойная, уже очень пожилая, грузная… Мы попросили её подписать сборник стихов. Она стала говорить: «Не та ручка, не та бумага…» В итоге оставила в книге только автограф. А потом оказалось, что она не знала точно, как пишется фамилия Шверубович. Ей было неудобно спросить. В итоге мы получили от Анны Андреевны другой сборник стихов с очень хорошей надписью.
- Почему вы или ваш папа не поменяли фамилию на сценический псевдоним деда?
- А зачем? У нас есть своя фамилия. Был случай, когда я пыталась назваться Качаловой. В юности мечтала заниматься конным спортом. Неподалёку от нашей дачи был Успенский конный завод, куда ходила элитарная публика. Моя подруга, внучка Туполева, записалась туда и сказала, что придёт заниматься ещё и внучка Качалова. Нужно было только принести разрешение от родителей. Но папа наотрез отказался подписывать его фамилией Качалов. «Если для этого учреждения самое главное -громкие фамилии, ты никогда туда не пойдёшь!».
В Казани начался Шаляпинский фестиваль 
Прима Качаловского Светлана Романова о соцсетях, Цветаевой и Новом годе 
В Казани после реконструкции открылось здание Качаловского театра 
Юбиляр Геннадий Прытков: «Актер - несвободная профессия» 
Наша Ненашева. Актриса ТЮЗа - о хобби, учителях и вирусе старости