«Быть интеллигентом стыдно». Булат Ханов о новом гражданском обществе

Повесть «Дистимия» молодого казанского писателя Булата Ханова получила «Звёздный билет» на недавно прошедшем в Казани «Аксёнов-фесте». О том, как мы сейчас живем, что такое справедливость, кто создаёт гражданское общество, писатель рассказал в интервью «АиФ-Казань».

Заполнить пустоту

Ольга Любимова,  «АиФ-Казань»: Булат, герой вашей повести - ведущий тренингов, «конструктор чужих судеб, специалист по чертогам разума и лабиринтам мысли», ездит с командировками по всей России. Почему популярны тренинги?

Булат Ханов: На Западе всевозможные центры медитации, центры йоги, тренингов личностного роста появились в 50-е годы XX века. В 90-е то же самое началось и в России. У психологии сложился имидж науки, которая учит правильно жить. Как издревле верили в мудрецов, сведущих абсолютно во всех областях, в протопопа Аввакума или Льва Толстого, так верят и теперь, в эпоху антидепрессантов, торговых центров и корпоративной этики, будто существуют гуру, которые ответят на любой вопрос. Как выбрать плитку для ванной? В какой вуз определить сына? Есть ли честные политики? Как стать счастливым?

Это говорит о том, что люди хотят не университетского образования, не умных книг, а другого способа получить сокровенное знание и мудрость. После разочарования в марксистской идеологии аудитория ищет способ заполнить образовавшуюся пустоту. Люди начинают тешить себя не книгами, а дзен-буддизмом в извращенной форме. Разумной инициативой это назвать нельзя. Нам говорят, что мы обретём гармонию в себе, счастье. Вместо этого из нас вытягивают деньги. И в итоге разочарование от эзотерических учений больше, чем от марксистской идеологии.

- Почему повесть названа «Дистимия» - то есть хроническая депрессия?

- Это диагноз, поставленный в психиатрической клинике неугодному герою. Ему могли поставить и другой диагноз, просто руководству был нужен формальный повод, чтобы там его держать. К сожалению, в обществе растёт тенденция, когда мы легко ставим друг другу диагнозы, оценки. Иными словами, распространение психотерапевтических практик – способ контролировать население и навязывать модели поведения. Причём стандарты навязываются не насильно, а мягким, незаметным и благоприятным для потенциального пациента образом.

Интеллигенты или интеллектуалы?

- Почему вы считаете, что быть интеллигентом сейчас стыдно и это понятие стёрто понятием «интеллектуал»?

- Философ Василий Розанов в 1918-1919 годах писал с отчаянием, что интеллигенция и её идеи способствовали приходу к власти большевиков, оказали разрушительное воздействие на страну. Конечно, не по вине Толстого пала Российская империя. И не диссиденты-шестидесятники виноваты в падении советской власти. В провале коммунизма виновата не русская ментальность, а большевистское руководство, которое подавляло народные, низовые инициативы.

Интеллектуал – более нейтральное понятие. Сегодня на это звание может претендовать кто угодно. Например, тот, кто привык мучить поисковик запросами типа «Андрей Тарковский. Фильмография» или «На каком языке говорят в Аргентине». То есть тяга к знаниям, образование становится ценным не ради чего-то, не в утилитарном смысле, а просто так. Если во времена Маркса рабочими были бывшие крестьяне, не умевшие читать и писать, интересовавшиеся узким кругом вещей, то сейчас такого разделения нет. Фермер может знать об аграрной сфере и ее перспективах не меньше, чем министр сельского хозяйства.

Думаю, шлейф негативных коннотаций (сопутствующих значений – ред.) у понятия «интеллигент» появился потому, что многие интеллигенты бесконечно анализируют своё поведение, постоянно обвиняя себя в каких-то поступках. Вот эта извиняющаяся интонация, свойственная русской интеллигенции, и даёт повод окружающим обвинять её во всех бедах.

- Разве плохо, когда у человека есть мужество извиниться?

- Мы регулярно сталкиваемся с несправедливостью. И единственная возможность не перегореть, не зачерстветь – не упрощаться до уровня «автомата», который поступает хорошо с тем, кто поступает хорошо с ним, и плохо – с тем, кто ему не нравится. У человека должен быть повышенный уровень критического самоанализа, чтобы не скатываться до уровня обвинения всех и вся или, наоборот, до воспевания од гуманизму. Ведь, как правило, те, кто чаще всех твердят о милосердии, как раз таки сами не следуют этим заветам. На мой взгляд, теория разумного эгоизма Чернышевского (суть которой в способности жить своими интересами, не противореча мнению других) гораздо плодотворнее в действительности, чем теория милосердия.

- Если не интеллигенция, то кто сейчас формирует гражданское общество?

- Оно формируется через низовые инициативы. Например, протестующие против дорожных сборов дальнобойщики сами объединяются в группы, устраивают забастовки. При этом там нет такого, чтобы кто-то заставлял кого-то делать то, что ему не нравится.

От времени невозможно скрыться. Гузель Яхина о чтении, «Зулейхе» и «цифре» Подробнее

Искусство как товар

- Что, на ваш взгляд, главная движущая сила в современном обществе?

- Не добро и не зло, а товарное производство. Ещё в середине XX века философ Теодор Адорно доказал, что писатель, художник, музыкант – такой же капиталист. Продажа ими своих произведений - одна из форм товарного обмена. Независимого искусства не существует. Художник, который заявляет о своём существовании, уже встраивается в какой-то институциональный порядок и поневоле соглашается с определёнными правилами игры.

- Что такое справедливость? «Поступай с другими так же, как хотел бы, чтобы поступали с тобой»?

- Так мы просто будем подстраивать других под себя, как в индуистской притче о рыбе и обезьяне. Во время наводнения обезьяна сидела на дереве и видела, как в воде бьётся рыба. Чтобы помочь рыбе, она просто вытащила её из воды и тем самым убила. Иными словами, нужно поступать с другими не так, как мы хотим, чтобы поступали с нами, а так, чтобы учитывать и позицию другого.

В России есть хорошее понятие «порядочность». Оно означает высший закон – не религиозный, а закон гармоничного существования коллектива в социуме. Когда человек не позволяет другим нападать на себя, но при этом держится довольно твёрдо, чтобы не давить на них. Он одёргивает себя, не позволяя себе манипулировать другими, и не позволяет другим манипулировать собой. В этом и заключается подлинная сила.