Герой «молчащего поколения». Гузель Яхина о новой книге и жизни после славы

Лауреат национальной литературной премии «Большая книга» Гузель Яхина недавно презентовала свой второй роман «Дети мои» - о судьбе поволжских немцев. Казанским читателям Яхина представит книгу лично – с пятого июня в столице Татарстана пройдет несколько встреч с писательницей. О новом романе, его истоках, сюжете и метафорах, об экранизации «Зулейхи...» и «жизни после славы» Гузель Яхина рассказала в интервью «АиФ-Казань». 

Метафора советской сказки

Венера Вольская, «АиФ-Казань»: Гузель Шамилевна, первый ваш роман о раскулачивании в татарской деревне «Зулейха открывает глаза» стал литературной сенсацией.  Тема нового романа тоже трагична, она касается истории поволжских немцев. Почему решили взяться за нее? 

Гузель Яхина: Это был естественный выбор. Интерес и любовь к немецкому языку у меня очень давно -  с детства слышала слова на нём от дедушки, он учитель немецкого. А потом и сама стала учителем немецкого. И даже училась в Бонне, выиграв стипендию немецкой службы академических обменов. Поэтому для меня немецкое – это совсем не чужое. К примеру, те, кто читал первый роман, помнят, что и там есть герой - русский немец, профессор Вольф Карлович Лейбе.

- Который, как и Зулейха, «открывает глаза» - рождается заново.

- Да. А в словосочетании «поволжские немцы» первое слово так же важно, как и второе, потому что я выросла на Волге. У нас была дача на острове Дальний недалеко от Свияжска, и все мое детство прошло на реке. Я прекрасно знаю Волгу: при рассветном и закатном освещении, в тумане и в ясный день. Очень ее люблю - и все реки, которые я встречаю в жизни, меряю по ней.

Поэтому было очень интересно посмотреть, что происходило на берегах родной для меня реки с уникальным народом, приехавшим в Россию по приглашению императрицы Екатерины II и жившим анклавом, обособленно. Им пришлось выживать в чуждом для себя месте, на берегу чужой огромной реки, еще и в степи, в сложном и непривычном климате. С одной стороны реки - русское население, а с другой – киргиз-кайсаки, которые поначалу нападали и разграбляли немецкие колонии. Переселенцы тщательно оберегали принесенную на берега Волги культуру и языки: разные германские диалекты, сильно отличающиеся друг от друга, сохранялись в Поволжье и практически до начала ХХ века изменились очень мало. Культура, уклад жизни тоже сохранились с XVIII века - до самой депортации в 1941 году.

- Эти люди стали заложниками отношений между СССР и Германией.

-  Да, это так. Постепенно, погружаясь в материал, я поняла, о чем мне хочется написать – не о депортации, не о жизни в ссылке, не о восприятии поволжскими немцами Второй мировой. Захотелось заглянуть чуть раньше во времени, в ранние советские годы, с 1916 по 1938-й, и рассказать о всем том ярком, самобытном, вкусном и живом, что составляло этот забытый сегодня мир – мир немцев Поволжья.

Я находила свидетельства очевидцев событий – книги, написанные на немецком, готическим шрифтом. Некоторые в архивах Ленинской библиотеки, какие-то пришлось выписывать из Вены, из Мюнхена.

- Какой реакции ждете от читателей?

- Я надеюсь, что они увидят в романе разные уровни. Уровень сюжетный, который рассказывает о непростых отношениях героя, деревенского учителя по имени Якоб Иванович Бах, с женщиной, с приемными детьми, с творчеством. Увидят пласт метафорический - мой герой большую часть романа молчит: и это молчание важно, через него мне хотелось рассказать о «молчащем поколении» Советского Союза. В книге читатель увидит и многочисленные отсылки к германскому фольклору, но сама немецкая сказка и есть главная метафора романа – метафора советской сказки, которая сбылась совсем не так, как нам хотелось. И, наконец, пласт политический: название отсылает не только к взаимоотношениям героя со своими приемными детьми, но и к отношению государства с населяющими страну народами.

- Германия давно определилась, что фашизм и Гитлер, - это зло, а у нас все чаще приходится слышать мнение, что Сталин - эффективный менеджер. Почему?

- Травмы советского прошлого еще не проработаны до конца. И всплеск интереса к Сталину, и попытки его реабилитировать об этом свидетельствуют. Я надеюсь, что эта затянувшаяся дискуссия когда-нибудь закончится. В романе «Дети мои» линии Сталина посвящены четыре главы из 30. И надеюсь, что моя позиция относительно него совершенно четко прочитывается –в обеих моих книгах: Сталин - это тиран, режим его правления называется тирания. Некоторые описанные в «Детях моих» моменты актуальны и сейчас, кстати, внимательный читатель это увидит.

- Что вас беспокоит в сегодняшних явлениях? По-вашему, мы стали добрее или злее?

- Не возьмусь рассуждать об обществе в целом. Что же касается нашего маленького мира – семьи, друзей, - это зависит от нас. Мы сами определяем «уровень доброты» в своей жизни, сами ее сеем, сами пожинаем.

«Просто хотела дойти до конца»

- Первый же ваш роман получил национальную премию «Большая книга», был переведен на 30 языков. Как вы не побоялись взяться сразу за такой крупный формат, практически избежав этапа рассказов, повестей?

- Никакого страха тогда как раз не чувствовала, потому что совершенно не было уверенности, что занимаюсь литературой. У меня не было представления о том, что получится. Я просто хотела дойти до конца: дописать текст и сделать его таким, чтобы за него не было стыдно. Первый роман я писала играючи, легко - в том смысле, что я не ощущала страха и тревог. Я не очень еще понимала, как велика ответственность за написанное слово.

А вот когда взялась за второй роман, было гораздо труднее. Боялась, например, сравнений с первым. И, может быть, поэтому тема страха появилась в этом романе. Когда почти уже закончила книгу, то увидела, что она есть - во всех сюжетных линиях. Просочилась и стала одной из ключевых.

Озеро Казань

- Вы живете в Москве почти 20 лет. Определите одним словом Казань и одним - Москву.

- Москва - это океан. Она огромная во всех смыслах. Это такой мир, который невозможно мысленно объять. И когда меня спрашивают «ты любишь Москву?», я могу ответить только «я люблю свой район» - Сокольники, ВДНХ, Ботанический сад, Останкино. Я обжила его, исходила ногами вдоль и поперек - знаю все улочки, парки, скамеечки в парках. Про Москву же не могу этого сказать: есть очень большие районы, в которые я даже ни разу не приезжала. А Казань – это большое озеро, оно меньше, понятнее, чем Москва-океан.

Мне очень нравится, как изменилась Казань. Это город, которым по праву гордишься. Свидание с Казанью - праздник для меня, и это не высокие слова, а то, что чувствую. Думаю, я далеко не одинока в этом признании в любви.

- Что для вас самое дорогое для вас в татарском, кроме языка?

- Для меня татарское, если говорить ассоциациями, - это про детство. Бабушки и дедушки, их дома, очень разные. С маминой стороны – деревенский, с большим хозяйством, домашними животными, птицей, огородом и сельскохозяйственным циклом. С папиной стороны – дом казанских татар: с фарфоровой супницей, серебряными столовыми приборами, умными разговорами, фортепианными вечерами, интересными встречами. Мне очень повезло: и здесь, и там я была своя, перебегала из дома в дом. И я знала, где говорить «кошык», а где «калак» (ложка), где «йомырка», а где «кукей» (яйцо). Я только сейчас поняла, какое это счастье - быть своей в каждом из этих миров.

- Ваша дочь-подросток учится в Москве. Но, живи вы в Казани, где сейчас спорят о добровольном или обязательном изучении татарского, что бы выбрали?

- Я сама посещала уроки татарского, вспоминаю их с теплом. Я была бы рада, если мой ребенок ходил на татарский.

Жизнь после славы

- «Зулейха…» сначала родилась как сценарий, потом появилась книга, которая скоро будет экранизирована, будет фильм с Чулпан Хаматовой в главной роли. Насколько знаю, съемки пройдут в Лаишевском и Чистопольском районе, уже объявлен кастинг актеров.

- Смешно, но о том, что съемки скоро начнутся, я узнала из казанских СМИ. Я знакома с режиссером, продюсером, читала варианты сценария, дала комментарии, но не более того. Что касается Чулпан Хаматовой в главной роли, то буду счастлива, если сыграет она. 

Выше, чем звезда. Педагог Чулпан Хаматовой - о любимой ученице Подробнее

- А вы с ней похожи.

- Мне многие об этом говорили. Если вам так кажется - здорово.

- Жизнь после славы – какая?

- Внешне, конечно, она очень сильно изменилась, это правда. Стало много внешних событий - поездок, новых знакомств, общения. Но внутреннюю часть жизни я всячески постаралась оградить, сохранить прежней, и мне это удалось, насколько это возможно.

- Когда вам задают наивный вопрос: «Вот думаю, стоит ли стать писателем», вы что отвечаете?

- Если такой вопрос возникает, то не стоит. Если у человека горячее желание - он идет и делает.