В этот день на сцену Татарского театра оперы и балета выйдет певец, которого называют современным Шаляпиным –Михаил Казаков.
Он самый молодой - после Шаляпина - Борис Годунов в истории мировой оперы. Если великий оперный бас исполнил эту сложнейшую партию в 25 лет, то Казаков – в 26. На юбилейном XXX фестивале он поёт Гремина в «Онегине», занят в «Аиде» и гала-концертах.
Гремин – одна из красивейших и труднейших басовых партий в русском оперном репертуаре. Именно её предлагают для прослушивания во многих западных театрах: сразу виден диапазон певца, то, как он владеет вокальными технологиями.
Казаков успел исполнить партию Гремина в двух постановках Большого театра, в западных театрах.
«Постановка Михаила Панджавидзе в Казани традиционная, - отмечает певец. - Всегда радуюсь, когда не коверкается смысл, заложенный авторами. Есть много современной музыки, которую можно ставить в любом ключе, но, тем не менее, к классике, особенно русской, Россия должна относиться особенно трепетно».
«Бездна бездонная»
- Михаил, партию Бориса Годунова вы как-то сравнили с покорением вершины. Удалось ли взять новые высоты?
- Годунов - партия удивительно многогранная, по выражению самого Фёдора Ивановича, «бездна бездонная». Это трагедия человека, который безумно любит свою семью, свою родину, но не находит понимания. Труднее всего было угадать для самого себя, что у него на душе. К этой вершине можно всю жизнь стремиться, она будет блистать новыми оттенками, становясь с годами богаче, интереснее. Наверное, слукавит тот, кто скажет, что вершина эта покорена. Значит, у певца нет творческого начала, он придумал себе какие-то клише, штампы, использует их от спектакля к спектаклю.
Кроме Годунова и Гремина есть и другие партии, которые мне очень нравятся, которые пою с удовольствием: Захария («Набукко» Дж. Верди), Филипп II («Дон Карлос» Верди). Но не могу сказать, что за последние 7-8 лет в моем репертуаре что-то изменилось кардинально.
Многие именитые исполнители имели всего две - три партии в своем репертуаре и постоянно над ними работали, совершенствовали. А когда певец, что называется, «разбрасывается» своим голосом, ни к чему хорошему это, как правило, не приводит. Неслучайно на Западе существуют такие понятия, как «моцартовский певец», «вердиевский певец», «вагнеровский певец». Это объяснимо с точки зрения физиологии: каждый композитор требует от певческого аппарата своей настройки. Когда голос настроен в одном русле, он дольше сохраняется.
- Некоторые историки утверждают, что Шаляпин сочувствовал революционерам и даже помогал материально. Вы интересуетесь политикой? На митинги ходите?
- Судя по тому, что я читал о Шаляпине, он был богемным, абсолютно аполитичным человеком. Если бы принял революцию всеми фибрами души, не бежал бы от неё за границу. Шаляпину приходилось содержать большую семью. Бесплатно он ничего не делал: он знал себе цену, просто так, в неизвестное предприятие, деньги на ветер не бросал. Вокруг Шаляпина всегда было много богемных, именитых, интересных людей, не думаю, что их общение сводилось к революционным разговорам.
К тому же оперный театр – искусство привилегированных, оно всегда было элитарным. А среди наших революционеров представителей элиты было очень немного.
Я слежу за всем тем, что происходит в стране, но не могу сказать, что глубоко посвящён в какие-то проблемы. Если заниматься митингами и глубоко вникать в политику, на сцене это ни к чему хорошему не приведёт. Слишком много сил, моральных, физических, отнимает профессия. Наверное, поэтому люди искусства всегда были аполитичны. Если, конечно, не стремились к пиару, саморекламе.
- В ваши цели самопиар не входит?
- А для чего он? Популярность как-то повлияет на мою зарплату? Нет. Чтобы люди пальцем на меня потом показывали, чтобы невозможно было нормально пройти улице? Мне это не нужно.
Каждый день – Новый год!
- Что бы вы хотели изменить в сегодняшней жизни?
- Сейчас ругают треклятые советские времена, но для культуры и спорта та власть делала очень много. Так, если в те времена человек достигал уровня ведущего солиста Большого театра, отношение к нему, условия его жизни были на уровне космонавта. Сейчас это, увы, пропало безвозвратно.
Да, можно дать денег на театр – отмахнуться и забыть. Но каково отношение? Почему не создавать условия, чтобы люди пытались работать лучше?
Сталин бывал в театре чуть ли не через день, никто не знал, когда он придёт: качество спектаклей было высочайшего уровня. Не думаю, что у него было меньше дел, чем у теперешних власть имущих.
У тех, кто достигает верха пирамиды власти, существуют определённые нормы, обязательства. Нравится им это или нет - нужно бывать в опере. Но это по протоколу! А для души?
В театр должны идти зрители, подготовленные, любящие. Это искусство, хотя его и пытаются всячески популяризировать, - не ширпотреб. Сейчас же многие приходят, чтобы поставить галочку: вот мы были на фестивале, и там нас такой-то развлекал.
- И вы тоже развлекаете?
- Нет, я в театре на работе. Никогда не думаю о том, кто сидит в зале. Да, я чувствую зал, но заигрывать с публикой нельзя: никакого эффекта не произведёшь. Когда выходишь на сцену, нужно наполнить зал энергетикой, а не ждать от него чего-то. И только потом, когда публика тебя почувствует, пойдёт отдача.
- Откуда берётся эта особая энергетика у артиста?
- Кому-то она даётся от природы, кто-то нарабатывает. Музыка как математика: важно всё точно рассчитать. Просто так ничего не бывает. Сцена не любит махровой импровизации, это не профессионально. Всё должно быть обдуманно. За любой красивой улыбкой, картинкой стоит очень большая работа, в том числе и мозгов.
- Политики – тоже публичные люди, у них тоже заранее всё продумано?
- Думаю, да. Политика – это очень большая игра. Как в шахматах, просто так не сделаешь ни одного хода. То, что преподносится нам, как сиюминутное озарение, на самом деле было продумано на несколько шагов вперёд.
- Сегодня приходится слышать противоположные мнения о современной России: одни твердят, что у нас всё плохо, другие уверяют, что мы – великая страна, она ещё своё возьмёт, всего добьётся. Что скажете вы?
- На мой взгляд, сейчас мы пожинаем плоды 90-х годов, когда произошёл распад СССР, и соответственно было не до культуры. Поколение 90-х, которое сейчас уже подросло, - это или очень умные ребята, которые хорошо знают, чего хотят (но это опять же зависит от семьи) или представляют собой довольно большой слой, грубо говоря, дебильной молодёжи, которая не то что не может – не хочет окультуриваться.
- И вот такие «неокультуренные» друг друга вполне устраивают...
- Устраивают. Поэтому по телевизору у нас каждый день праздники, каждый день – Новый год. Зато в Новый год праздника не ощущается абсолютно… Все интересные передачи, фильмы идут заполночь. А в пиковое время - или сплетни бесконечные, или сериалы низкого пошиба.
Некоторым это нравится, они намеренно существуют в духовном смысле как бомжи – у них такая психология. Но это ведь тоже политика государства: видимо, такой толпой проще управлять… Обидно, что всё переводится на деньги, всё упирается в деньги: лишь бы их было побольше.
- Ведь и для вас деньги тоже значат много.
- Мне нравится деньги получать, зарабатывая их. Прежде чем что-то получить, нужно чего-то добиться. Мастерство приобретается годами. Певческое искусство - очень тонкий, тяжелый труд, где всё нарабатывается ощущениями. Надо хорошо себя знать, анализировать всё то, что происходит внутри тебя.
Во время учебы в консерватории я не знал, что такое пойти развлекаться. С утра - лекции, потом специальность, потом оставался заниматься до 10 вечера в консерватории, а потом на трамвайчике в общежитие - спать. Утром всё начиналось сначала. Только таким трудом можно добиться результата. А многие молодые люди, увлекаясь студенческой жизнью, забывают о том, что пять лет пролетают очень быстро. Если же певец не запоет к третьему курсу, можно сказать: эти пять лет прошли даром. 4-й, 5-й курсы – это твое становление как профессионала, когда уже нужно метить в какой-то из театров. Потому что в театрах сейчас нужные готовые профессионалы, с начинающим певцом никто возиться не будет.
- Почему вы, такой интересный и успешный человек, ещё не создали свою семью?
- Рядом с певцом должен быть очень тонкий человек, знающий все нюансы профессии, ведь вся жизнь, весь быт подчинены голосу. Надо знать, что можно мне говорить в день концерта, а что нельзя, каких посетителей «отшивать», а каких, наоборот, приглашать. Я такого человека для себя ещё не нашел. Пока меня ведёт по жизни только любовь к музыке. А вообще (смеётся) спутницу жизни придётся искать, видимо, среди стюардесс или проводниц, ведь большую часть времени я провожу в поезде или самолёте. За прошлый год налетал 90 часов.
В гостях хорошо…
- Как вы относитесь к знакомствам в Интернете, социальным сетям, Твиттеру?
- Интернет – конечно, удобная вещь в плане предоставления справочного материала, быстрой коммуникации, но в социальных сетях меня нет. При общении мне важно видеть живого человека. Социальные сети, Твиттер, на мой взгляд, - мода. Точно так же одно время все занимались теннисом. Кто-то создает моду, кто-то её подхватывает. Поскольку наш президент Дмитрий Медведев много общается в Твиттере, у него есть свой сайт, другие руководители стараются соответствовать. Опять же планшетник, Apple – как это модно! У меня вот планшетника нет. Вполне достаточно телефона и ноутбука, который я беру его с собой только в долгосрочные поездки, чтобы отвечать на деловую почту.
- Как строится ваша работа за рубежом?
- Не только я, но и другие исполнители, придерживаются такого принципа: приезжать на какую-то постановку по контракту. Это и удобнее, и комфортнее и мобильнее.
- За рубежом опера – тоже элитарное искусство?
- Там это ещё больше прослеживается. В США, например, оперные театры существуют, как у них это называется, только на «донорские деньги». Театры содержат спонсоры, богатые люди, а не государство. Одни спонсируют спектакли, театры, другие заботятся об артистах. За каждым солистом закреплена какая-то семья. Ни у нас, ни в Европе ничего подобного нет.
Когда я приезжаю в США, меня в аэропорту встречают волонтёры – люди не бедные, с весомым статусом в обществе. Они заботятся об артисте, обеспечивают его всем необходимым, вплоть до бытовых мелочей, на добровольных началах. Чувствуется, что, оказывая внимание, поддержку опере, эти люди получают удовольствие.
Например, прежде чем пойти на «Бориса Годунова», они штудируют историю смутного времени, слушают эталонные записи Большого театра, начиная с Шаляпина и заканчивая исполнителями 50-60 годов прошлого века. Из года в год они абонируют ложи, всей семьёй бывают на всех спектаклях. Диву даёшься, что от людей, не связанных с музыкой профессионально, можно услышать очень серьёзные вопросы о режиссёрской работе, о манере того или иного исполнителя. У нас вряд ли кто-то, кроме специалистов, будет этим заниматься. А для тамошней элиты это потребность. Это элита другого уровня - она является таковой по духу своему.
- Вы хотели бы работать только за рубежом, не в России?
- Такие предложения были, но они мне не интересны. Дом есть дом. Когда приезжаешь в театр как гость, ты никому ничего не должен: тебя пригласили, не ты напросился. Если понравился – ещё пригласят. А вот когда приезжаешь на совсем, ты уже эмигрант. И значит, всё нужно завоевывать снова – в том обществе, где всё по-другому, среди чужих людей, с чужим внутренним миром, который, по большому счёту, никогда не станет для тебя понятным и близким.
Досье
Михаил Казаков - заслуженный артист России, народный артист Татарстана. Родился в 1976 г. в Димитровграде. Окончил Казанскую государственную консерваторию имени Н. Жиганова.
Солист Большого театра и Татарского академического государственного театра оперы и балета им. М. Джалиля. Не женат, детей нет.
Оперная дива Альбина Шагимуратова о «сладкой жизни» и плюсах России 
Юлия Зиганшина о том, как найти свою мелодию жизни 
Батырхан Шукенов: «Не жалею, что ушел из «А-Студио» 
Звучать как Высоцкий и Шевчук. Виртуоз-самоучка о выборе гитаре и азах игры 
Денис Осокин о паролях Зиланта, пугалах и земле под ногами