Юнона Карева родилась в Харькове, окончила Высшее театральное училище им. Щепкина при Малом театре. С 1955 по 1992 г работала в Качаловском театре Казани. Заслуженная артистка РТ, заслуженный деятель искусств РТ и РФ. Сейчас преподает в Казанском театральном училище. Снималась в фильмах «Место встречи изменить нельзя», «Сочинение на уходящую тему».
Была замужем за Станиславом Говорухиным. Их сын Сергей стал кинорежиссёром, сценаристом, писателем.
Она впервые почувствовала себя актрисой в 9 лет. В 1942 году Юнону с родителями эвакуировали в Новосибирск. По ночам она вместе с другими детьми выполняла особо важное задание - грузила на военном заводе снаряды. А утром отправлялась в госпитали. Бритая наголо девчонка (потому что вши кругом!) читала раненым поэму Михалкова «Мать». «Кровь, перебинтованные руки, ноги, головы…Но как они слушали! Не шелохнувшись. Наверное, тогда я и поняла, чему посвятить жизнь…».
Что наша жизнь?
- Юнона Ильинична, наверное, не только в театре, но и в жизни каждый из нас – кто-то лучше, кто-то хуже, но играет какую-то свою роль. «Весь мир – театр, и люди в нем – актеры».
- Может быть, во времена Шекспира эта мысль в самом деле была актуальной. А сейчас я вижу очень много искренних, настоящих людей. Чем больше ты уходишь от позерства в жизни, тем лучше. Если бы Володин, Зорин, Розов, о Чехове я вообще не говорю, – играли в жизни, разве они написали бы свои пьесы? Нужно быть таким, каким тебя создал Бог. Как писал Лев Толстой в «Власть тьмы»: «Душа надобна!». К сожалению, в театрах сейчас часто именно играют: изобретают новые формы, где нет жизни человеческого духа, как писал Станиславский. А ведь роль надо прожить, пропустить через себя.
- Казанцы помнят ваши аншлаги в Качаловском. Почему вы ушли?
- Я очень любила свой театр. Мне повезло: много играла, много было интересных ролей. Ушла я не по собственной воле, а по воле непонятно кого. Почему-то, ни слова не говоря, со мной не продлили договор. Я не давала комментариев прессе, повторяя: через 40 дней. Тогда я уже преподавала в училище. Через 40 дней наступило18 ноября – самый светлый и святой день, когда меня приняли в театр. Прихожу в училище и ничего не понимаю: везде горят свечи, мне что-то говорят, звучит музыка, мальчишки приглашают меня танцевать. В этот момент я не выдержала и расплакалась - впервые за все эти 40 дней. В тот момент я все для себя решила. Перешла в штат училища. Теперь это смысл моей жизни. Сын, внуки обижаются, что не соглашаюсь переехать в Москву. Но я не могу оставить своих ребят...
В сегодняшнем театре я не смогла бы работать. Беспрерывный мюзикл – почти из спектакля в спектакль.
С Чулпан мы очень дружны
- Вы следите за тем, что делает Чулпан Хаматова?
- С Чулпан мы очень дружны. После того, как она окончила первый курс театрального училища, я сама предложила ей уехать из Казани и получить высшее образование в Москве. Видела все ее спектакли за исключением последних. Обычно сразу говорю, что принимаю, а что нет. У нее был один спектакль, на мой взгляд, ужасный совершенно. Потом она мне сказала: «Вы были правы, спектакль сняли».
- У вас имя, как у древнеримской богини. Оно вам помогало?
- Нет, я его очень не люблю. Мне нравится, когда все просто. Поэтому сына назвала Сергеем. Имя «Юнона» придумал папа. Он был архитектором. Моя мама была пианисткой, писала музыку, стихи. Они подарили мне любовь к архитектуре и музыке. Когда росли Сережа и старший внук Стасик, дома все время звучала музыка Вивальди, Чеморозо... Одна из самых любимых моих ролей – Надежда фон Мекк в спектакле «Жизнь для вечности», поставленном на базе филармонии Натаном Рахлиным Это история любви в письмах Чайковского и фон Мекк. В роли Чайковского был Вадим Кешнер.
- Помню, когда в 2010 году сгорело общежитие Казанского театрального училища, вы не хотели говорить ни о музыке, ни об искусстве вообще. Возмутились вопросу о новой постановке: «Разве об этом сейчас надо писать?!»
- Это была невероятная трагедия. Люди детей выбрасывали на расстеленные одеяла, потом выпрыгивали сами. Слава Богу, никто не пострадал, но все сгорело. Мы собирали вещи по городу, чтобы люди хоть во что-то оделись.
В этом общежитии мы с Говорухиным прожили целый год (с 1960 по 1961-й прим. авт.). И когда я ему позвонила: «Слава, сгорела наша молодость. Если можешь, помоги!», он тут же прислал 50 тысяч рублей. Я впервые в жизни держала в руках такую сумму и тут же по 5 тысяч раздала всем погорельцам. Потом московский Союз театральных деятелей прислал деньги, но только троим - тем, кто работал в театре. А ведь в этом здании жили и другие люди, которые к театру не имели отношения. До сих пор они плохо устроены. И непонятно, восстановят это здание или уничтожат… А ведь там жили великие актеры – висели мемориальные доски.
- Вы с Вадимом Кешнером преподаете в школе Хабенского. Чему учите своих учеников?
- Для меня главное не техника. Важно, чтобы развивалась душа. Когда она наполнена, тогда происходит все, что необходимо будущему актеру или не актеру. Вначале я даю ребятам списки книг. Потом мы беседуем о прочитанном.
Вопрос Гамлета
- Вы дружили с Высоцким. Он и сейчас был бы таким же борцом?
- Мы часто говорим об этом с сыном. Он узнал Володю в пять лет, когда мы летали к Станиславу Сергеевичу на съемки «Вертикали». Я уверена: Высоцкий был бы таким же, и еще сильнее. Так же бился бы до последнего. Он был несгибаемый, всего себя отдавал творчеству. Помню, я была на его спектакле «Гамлет». Играл он наотмашь. Это взрыв человеческого негодования, жесточайшая битва за правду. Недавно по ТВ шел фильм «Место встречи…». Я отключила звук и смотрела только картинку. В Высоцком нет ни капли вранья. Это особенно хорошо видно, если не мешает текст.
Когда Володя приехал в Казань, я попросила его выступить в Доме актера. 5 концертов у него было в тот день, но он сказал: «В 10 вечера буду». Битком набитый зал, а Володи нет. Звонит мой муж, директор Филармонии Марат Тазетдинов: «Володе вызвали «скорую», но через час он будет». И вот входит - веселый, как будто не было «скорой», и спрашивает Кешнера: «Все можно?». Вадим Валентинович улыбается: «Все можно!». Два часа Володя пел, читал стихи. Боже мой, что он творил тогда с Брежневым!... Но не все слушали одинаково. У кого-то восторг, у кого-то страх, тревога в глазах. Высоцкий тогда был запрещен, и оказывается, я не имела права его приглашать. Но, слава Богу, обошлось.
- Как противостоять негативу сейчас?
- Каждый может противостоять по-своему, если хочет. Но не все же хотят. Я хочу, чтобы мои ученики были необходимыми людьми, независимо от того, станут ли актерами. Вот мы работаем сейчас над пьесой «Последние» Горького. Я рассказала ребятам, о чем эта пьеса. Бесстыдство, хамство – все это сейчас выросло во много раз. Я поставила три вопросительных знака в названии спектакля. Последние ли они были? Пусть на этот вопрос каждый ответит сам.
Сегодня театр «Автограф» выступил в исправительной колонии 
Вадим Кешнер: «Я в Россию верю, потому что таланты у нас не переведутся никогда»