Достойны награды. Врачей, спасших детей после стрельбы, выдвинули на премию

Когда беда приходит в наши дома, на передовой всегда оказываются люди в белых халатах. Именно они выхватывают из лап смерти нас, наших родных и близких. Они борются с пандемией коронавируса. Они оказывают помощь при ЧП и катастрофах.

Редакция «АиФ-Казань» выдвигает бригаду медиков, спасавших детей после стрельбы в казанской школе №175 на премию «Вера и Верность». Это международная премия, которую выдаёт Фонд Андрея Первозванного уже в течение почти 30 лет людям, которые в самых тяжёлых обстоятельствах выполняли свой гражданский и общественный долг.

Вторник, 11 мая, когда в казанскую гимназию №175 с оружием в руках пришёл 19-летний Ильназ Галявиев и расстрелял девять человек, стал для множества казанских семей чёрным. 18 школьников получили различные ранения, их срочно госпитализировали в Детскую республиканскую клиническую больницу. Именно от решений медиков, точности их рук, от знаний и опыта зависела жизнь пострадавших. И коллектив ДРКБ справился; все дети остались живы.

1 сентября 12 из них отправились учиться в свою гимназию №175, ещё четверо обучаются или будут обучаться дома (двое по-прежнему лечатся в Москве).  Два ученика перевелись в другие школы города и республики, сообщили в Управлении образования Казани.

С нового учебного года охрана школ возложена на частные охранные предприятия. В ДРКБ тоже усилены меры безопаности: ввели патрулирование на территории больницы, базу группы быстрого реагирования перенесли ближе к корпусам клиники. На ключевых постах охраны усилили контроль, пересмотрели кадровый состав с учётом возраста.

Что касается ситуаций массового поступления пациентов, «в медицине на чудо не уповают», – отметили в больнице и рассказали, что алгоритмы работы при различных ЧП строго регламентированы, постоянно отрабатываются. В частности, проходят учения, в которых участвуют как отдельные подразделения, так и все сотрудники клиники, от администрации до санитарок, а оперативность действий замеряется по минутам.

Последнее такое учение прошло у медсестёр накануне нападения в школе, и особенно скрупулёзно отработали действия с работниками приёмного отделения. 

Накануне вручения премии «АиФ-Казань» вспоминает события 11 мая.

«Это был военно-полевой госпиталь»

Когда поступило срочное  сообщение «расстрел в школе, везут множество раненых детей» – в то, что это правда, сначала просто не хотелось верить, рассказывают врачи.

«Главной эмоцией было удивление, – вспоминает о первых минутах заведующий оперблоком №1 ДРКБ, врач-эндоскопист Айдар Искандаров. –Прицельно стреляли в ребят – такого не может быть! Но потом чувства мы отключили, они бы только мешали. Моей задачей было встречать каждого поступившего. Нужно было определить, кому сейчас помощь нужнее. Порой в машинах находилось по несколько детей, они подъезжали одна за другой, иногда по две».

Хирург хирургического отделения №1 Олег Сучков в тот день должен был делать плановые операции. Во время первой узнал, что все они откладываются.

«Когда я закончил её, детишек уже привезли. Я побежал в приёмное отделение. То, что я увидел... Это был военно-полевой госпиталь. Дети везде – на кушетках, каталках, повязки все в крови, – рассказывает он. – Но паники не было. Все работали, уже шла операция первому ребёнку».

Детскому хирургу Павлу Климашову сообщила о «взрыве в школе» старшая медсестра приёмного отделения. «Уже через пять минут после сообщения в приёмном отделении на первом этаже собралось множество сотрудников, – рассказывает врач. – Спускались хирурги, распределялись по бригадам».

Счастливой случайностью стало то, что в эти минуты в ДРКБ оказался главный внештатный детский хирург МЗ Татарстана Владимир Филатов, который приехал ради видеоинтервью. Он тоже встал к операционному столу, рассказывает Павел Климашов.

«Моей функцией был приём пациентов: обезболить, перевязать раны, оценить травмы и определить, куда отправлять – в отделение или сразу на операционный стол, – продолжает Климашов. –Обрабатывал раны, удалял дробь из мягких тканей. Мы проходили в вузе оказание помощи детям при при огнестрельных ранениях, но на практике я столкнулся впервые, да еще с такой степенью тяжести, ведь у многих были повреждены сразу несколько внутренних органов». 

Приёмный покой к массовому поступлению раненых подготовили всего за 10 минут. «Все ключевые звенья ДРКБ  (реанимация, станция переливания крови, хирургические отделения и др.) были оповещены, наготове были реаниматологи, травматологи, нейрохирурги, торакальные и абдоминальные хирурги, медсёстры, санитарки», – отмечает заместитель главного врача по хирургической помощи Михаил Поспелов.

Начали съезжаться травматологи и хирурги из детской горбольницы №1, Республиканской клинической больницы, других клиник. Один из докторов приехал оказывать помощь, забрав своего ребёнка из 175-й школы. А у другого сотрудника ДРКБ ребёнок сам оказался в числе пациентов больницы.

«Операцию самому первому больному, поступившему около 10 утра с тяжелейшими ранениями, проводили прямо в приёмном отделении, через стену от противошоковой палаты, где сначала его реанимировали,  –рассказывает Михаил Поспелов. – Экстренные операции нужны были еще шестерым детям. Их после оказания первой помощи отправили в операционные на другие этажи. Одновременно оперировали 7 бригад хирургов, ещё пять операционных были в резерве. УЗИ, томография, рентген, другая диагностика проводились параллельно с перевязкой.

У большинства поступивших травмы были множественными, порой у одного человека фиксировались и огнестрельные, и осколочные раны. Были и переломы конечностей, позвоночника. Но ребята вели себя очень мужественно».

Руками закрывалась от выстрелов

Олег Сучков занимался девочкой, у которой были повреждены несколько ребер, лёгкие, мягкие ткани. Были перебиты кости руки, которыми она закрывалась от выстрелов. 

«Несмотря на тяжелые ранения, она была в сознании и держалась стойко. Даже разговаривала, – рассказывает он. – Да почти все они были очень терпеливые. Им сразу же, при поступлении, сделали обезболивающие.

Мы, реаниматологи, травматологи и  несколько хирургов, работали одновременно: осматривали, перевязывали, делали иммобилизацию, проводили УЗИ. Потом отправили девочку на операцию в области грудной клетки. Как только ушили, за дело взялись уже сосудистые хирурги РКБ – восстанавливать кровоток в руках.

Большое спасибо медсёстрам и всем сотрудникам, которые обеспечивали нашу работу. Хирург – это, упрощенно, только руки, а сколько нужно было антисептиков, обезболивающих, перевязочных материалов».

«Каждый из детей запомнился. Такое не забыть никогда, – признаётся Айдар Искандаров. – Не могу представить, что было на душе у родителей, которые находились здесь же, в приемном покое. Им выделили отдельную комнату, и с ними работали психологи. Благодаря этому они реагировали спокойнее. Но у кого-то всё равно прорывались переживания. Ловили нас в коридоре: «Где мой ребенок? Мне сказали, что его вывезли из операционной!.. Нет, мне сказали, что его вывезли, где он?»

Работали жёстко

Врачи ДРКБ вспоминают о самом тревожном моменте за тот день.

«Это когда мы принимаем и принимаем пациентов, а детей все везут – хватит ли ресурсов? –  рассказывает Айдар Искандаров. –Я спрашивал у работников скорых, сколько ещё ожидается, они отвечали, что не знают. Тогда поступали сообщения о возможных ЧП в других школах. Но хорошо, что сразу же начали съезжаться наши доктора  и врачи из других клиник. Приехали и те, кто только что ушёл с суток или отдыхал в отпуске». 

Тот же самый момент называет и анестезиолог-реаниматолог Александра Бердникова, которая с момента поступления до поздней ночи занималась реанимацией и дальнейшим сопровождением самого первого поступившего ребёнка. Младшеклассника привезли в ДРКБ  в состоянии клинической смерти.

«Тогда страха не чувствовали, думали об одном – лишь бы спасти, –  рассказывает она. – Работали жёстко, как никогда. Страшно стало, когда прошло уже много времени, мы всё ещё не могли отойти от первого больного, а поток раненых не прекращался. Стоя в операционной на первом этаже, я видела, как в противошоковую палату привозят ребёнка,  к нему подбегают врачи, его увозят. И снова – привозят, к нему подбегают, отправляют в операционную. К тому же поступала информация, что возможен расстрел и в других школах».

Но, к счастью, слухи не подтвердились. 

«Позже мы  готовили малыша к отправке на дальнейшее лечение в Москву, тоже была большая работа, – отмечает Бердникова. – Мальчик всё это время был без сознания, и, конечно, нас не видел и не запомнил. А вот мы его запомнили навсегда».

Приходить в школу без страха

 «То, что удалось сохранить жизни всем детям – результат командной работы, – подводит итоги работы с ранеными из 175-й школы Михаил Поспелов. – Каждый из медработников в был на своём месте, все чётко понимали, что делать. Использовали весь свой опыт.

Удивило, насколько неравнодушны наши люди к беде: уже через несколько минут после сообщения о раненых детях в ДРКБ начали приезжать доноры, и стар, и млад. Забор крови мы организовали прямо в приёмном отделении, здесь же определяли группу крови и отдавали ребятишкам. Всего в этот день сдали кровь больше 100 человек.

У нас была одна цель – спасти всех. Весь город и мы, медики, –все вместе мы справились».

«Поздно ночью, когда мы поздно ночью уходили домой, уже с осознанием, что все дети остались живы, ощутили  гордость,  – говорит Александра Бердникова. – Сработали как  единый профессиональный организм».

Спустя время детали уже стираются в памяти, но лица детей, их раны – это невозможно забыть, признаётся Михаил Поспелов. «Мы и сейчас с ними видимся, когда они приезжают на обследования, наша больница контролирует их состояние, – говрит он. – Восклицают: «я вас помню, вы мне еще вот это сказали…». Очень жизнерадостные, удивительно. Это в том числе вклад психологов казанских и приехавших из Государственного центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского».

В сентябре в казанской гимназии №175 начался новый учебный год. Там провели большой ремонт, чтобы ничего не напоминало о произошедшем.

«Хочется пожелать пострадавшим детям приходить в школу  без страха. Чтобы они усердно занимались, получали хорошие оценки и были гордостью для своих родителей, – напутствует Михаил Поспелов. – Тем же, кто до сих пор проходит реабилитацию в Москве, скорейшего восстановления. Мысленно мы с ними.

Пока к нам за нашим опытом никто из коллег их других городов не обращался. Дай Бог, чтобы больше такой опыт никому не понадобился, пусть всё останется на уровне учений (интервью состоялось до  нападения в Пермском университете. – Прим корр.). Нам всем нужно действовать на опережение – дети не должны так страдать. У меня у самого ребенок в этом году пошёл в  первый класс».

«11 мая мы были хладнокровными, – рассказывает Айдар Искандаров.  –А вот на отдалённых этапах появился страх за пострадавших: у многих серьёзные ранения. Обида, какими незащищенными они оказались. И боль за тех, кого не привезли – за детей из 8А, которые навсегда остались в школе».

ВЗГЛЯД МЕДСЕСТРЫ

Операционная медсестра Надира Сиразиева:

«О поступлении раненых  нам сообщил  заведующий отделением. Сказал привезти каталки, подготовиться к операциям, намыть руки (речь идет о специальной обработке рук перед операцией. – Прим. корр.). Мы всё очень быстро это сделали и стояли, ждали. Ещё, конечно, первым делом узнали номер школы, чтобы успокоиться, что там нет наших сыновей и дочерей.

Я помогала на операции ребёнку, поступившему в агонии. Тяжело было, она длилась шесть часов: нужно было найти все пули, ни одну не пропустить. Помню, большой проблемой была огромная кровопотеря. Никогда не видели столько крови.

Волю эмоциям потом дали. Очень больно было за детей. Галявиеву не стыдно – он пошёл  с оружием именно к детям, слабым, беззащитным? Почему именно к ним?.. Я от всей души желаю, что бы ни у одного ребенка больше не было ничего подобного. Для меня шоком было узнать, что кто-то собирает Галявиеву деньги на адвоката и на сигареты. Вы не видели страдания этих детей. 

Ещё тяжело было отпускать наших больных в Москву – как-то они перенесут дорогу? Особенно переживали за «нашего» маленького мальчика».

КСТАТИ

Почему пятерых раненых в школе детей отправили в Москву?

«Огнестрельное ранение – редкость для детей и не похоже на другие травмы, даже ножевые, – разъясняют врачи ДРКБ. – Так что наилучшую помощь могли оказать военно-полевые хирурги. Но прежде нужно было стабилизировать детей, чтобы в самолёте не понадобилась экстренная помощь. А ведь это были самые тяжёлые пациенты, двое – в медикаментозном сне. Но в результате все долетели».