Двойной Новый год. Режиссёр Михаил Волконадский о вере, надежде и любви

Где отмечает Новый год сам Волконадский, и какие праздничные традиции есть в его в семье, режиссёр рассказал в интервью «АиФ-Казань».   

Без розовых очков

- У вас очень необычная фамилия. Что она означает?

- Фамилия моих родственников со стороны отца Волконодские, у неё белорусско-польско-русские корни. Что она означала, неизвестно. Потом, в советские годы, паспортистка ошиблась одной буквой, и получилось Волконадский. Если сейчас разложить мою фамилию на отдельные слова, получится «Волк он адский». (Смеётся.) Но я не такой, поверьте! Я добрый и пушистый. 

- И Деда Мороза играете?

- Очень нравится эта роль, потому что к Деду Морозу всегда относятся с огромным доверием, дают карт-бланш. Что бы он ни делал, всё хорошо. Когда я играл Деда Мороза, весил 53 кг. Мне «подкладывали» живот, бока, чтобы я на дедушку был похож… Но дети всё равно мне верили. Всё прощается, даже если в роли Деда Мороза самый бездарный актёр. Ведь это образ волшебства. Если ребёнок верит в него, он все свои поступки совершает под знаком «плюс». 

Взрослым Дед Мороз нужен даже больше, чем детям. Только они верят уже в другого «Дедушку Мороза» - Господа, Всевышнего, Аллаха - неважно, как его называть. Неслучайно во многих странах новогодними волшебниками считаются святые - Святой Николай, Санта Клаус. В Новый год радует ощущение, что они рядом с тобой, близко. 

- Уходящий год принёс много волнений - продолжаются конфликты в мире, в РТ «трясёт» банки. У вас тоже тревожное настроение? 

- Как верующий человек я считаю, что во всём, что делается, есть свой смысл. Я ещё слишком молод, чтобы делать какие-то выводы. Но за те 33 года, что живу на земле,  вижу движение, сдвиг только в хорошую сторону. Даже при негативных моментах, которые происходят каждый день, возникающих опасениях. 

Скептики назовут это взглядом на мир через розовые очки. Но я, хоть и не всегда получается, стараюсь видеть грань, за которой рождаются беды или происходит добро. Добро есть изначально - как некий абсолют. Кто как к нему идёт - выбор каждого. 

В классических произведениях искусства мысли о смерти, крахе всегда одномомент­ны. Хотя легче показать, как всё плохо, и не дать другого варианта человеку, настоящий режиссёр всегда задумывается, что сделать для того, чтобы дать другую возможность, надежду.

- Как вы пришли к вере?

- Есть распространённое мнение, особенно у атеистов, которые верят в материальный мир, что человек приходит к вере после того, как с ним что-то произошло. Ни в коем случае! Я человек не религиозный, а верующий. Это две большие разницы. Если только материальными вещами мерить жизнь, это как раз очень наивное видение мира. 

Сдвиг по фазе

- Вы известный ведущий корпоративов, масштабных республиканских праздников. Будете вести их в этот Новый год?

- Я долго был ведущим, но понемногу отошёл от этого. Сейчас большую часть времени отдаю камерному театру «Сдвиг», который недавно обрёл постоянное помещение в центре современного искусства «Смена». Возможно, уже в январе начнём приглашать туда зрителей. 

Камерный театр интересен тем, что там эмоции идут на уровне бытовой семейной сцены. Зрители рядом с тобой, они могут до тебя дотронуться. Есть иллюзия, что ты можешь что-то изменить. Наш театр начался ещё в 90-е, когда в одном из казанских вузов был основан Студенческий театр эстрадных миниатюр «Сдвиг по Фазе». Сдвиг по фазе - это движение тока вперёд.

Уже лет пять-шесть я принципиально не работаю в Новый год и получаю от этого огромную радость. Долго не мог себе этого позволить. Когда был ведущим, работал весь декабрь каждый день. Однажды вёл программу в очередном ресторане, где люди праздновали, веселились семьями. И вдруг увидел глаза своей жены за кулисами. В этот момент мне стало ясно, каким должен быть настоящий Новый год. С тех пор мы отмечаем этот праздник только в семье. Приглашаем к себе всех родственников.

Наряжаем ёлку во дворе, устраиваем пляски, песни, хороводы под пианино. Моя мама - музыкальный руководитель детского сада, поэтому у нас с этим всё хорошо. (Улыбается.)

- У вас есть традиции?  

- Новый год мы празднуем два раза. Сначала в 10 вечера, потом - в 12 ночи. Потому что родина родителей - город Тавда Свердловской области. Туда Новый год приходит на два часа раньше. В 10 часов вечера у нас уже праздник по-тавдински. Мы звоним друзьям, родственникам, у нас уже начинаются гулянья. Отец говорит первое поздравление, связанное с родиной. 

Для меня самое приятное - это пробуждение 1 января. Радость от того, что никуда не нужно бежать. Всё встало. Все забыли о делах, стали нормальными людьми, на один день сбросив маски занятых, принимающих решения, успешных… Новый год - это в первую очередь спокойствие. 

В большом организме страны

- Какое желание загадаете в Новый год? 

- Здоровье близких, крыша над головой и еда на столе - вот мои  минимальные пожелания к жизни. 

- Это же индивидуализм. Надо думать о благополучии общества, страны…

- Моя задача как мужчины, как отца, как сына - обеспечить комфорт своей семье. Если, не дай Бог, что-то происходит с родными, у меня замирает всё: работа, связи, друзья… Я не думаю ни о чём - я решаю вопросы семьи. Потому что невозможно работать, если дома что-то не так. Если человеку искренне хорошо в семье, он не лжёт себе или родственникам, супруге, детям, в доме царит любовь, это здоровая «клетка» в большом организме страны. Чем больше будет таких здоровых «клеток» в России, тем лучше. 

Если же человек не думает о родных, забывает об их проблемах, стремясь достичь неких целей - якобы во благо государства и общества, это изначально тупиковая ветвь развития. Как ты можешь принести здоровье государству и обществу, если не в состоянии разобраться в своей семье? 

Поэтому в Новый год я всем желаю только Веры, Любви и Здоровья! В этих словах есть всё, что необходимо человеку, без чего он не может жить и приносить пользу своим родным и своей стране. 

Смотрите также:

• Самая популярная Снегурочка Казани: «Нужно вносить хоть капельку труда в свое сказочное завтра» →
• Прима Качаловского Светлана Романова о соцсетях, Цветаевой и Новом годе →
• Дед Мороз Казанский: Дети стали другие →