Жесты времени. Художник Зиннур Миннахметов о заказном искусстве

Выставка художника из Елабуги Зиннура Миннахметова открылась в галерее «Хазинэ». О тяжёлом хлебе, заказном искусстве и Марине Цветаевой, он рассказал «АиФ-Казань».

«Это мы!»

Ольга Любимова, «АиФ-Казань»: Зиннур Миннахметович, ваши картины разных лет как будто созданы разными людьми. Но персональная выставка, открывшаяся в галерее «Хазинэ», называется «Хорошо!». Сейчас всё хорошо? 

Зиннур Миннахметов: «Хорошо» - очень широкое слово, в скобках могут появиться и фрагменты других названий. Картины у меня разные, потому что я постоянно меняюсь, по-разному вижу жизнь. В цикле «Вечерние дни», написанном в 90-е, преобладали тёмные тона. Перевёрнутая луна, окна, из которых смотрят растерянные лица - тогда было ощущение, что вся страна перевернулась с ног на голову. И почти невозможно было ответить на вопрос, что будет завтра. 

Сейчас я начал больше наблюдать не за тем, при какой государственной системе мы живём - социализме или капитализме, а за тем, как я сам и окружающие меня люди ощущают жизнь. Пытаюсь ответить на вопрос: кто мы такие? Часто бывает, что на выставках зрители доходят до моих картин и быстро поворачивают обратно. Лет семь назад мои работы увидела гостья из-за рубежа и сказала: «Это мы!». То есть узнала себя, своё окружение на моей картине и не побоялась сказать правду о себе. 

- Почему в 90-е вы вдруг ушли из художественной школы в Елабуге, где проработали 19 лет, которую сами основали? 

- Понял, что в тот момент буду, скорее, мешать, а не помогать ребятам. Свои внутренние ощущения ни в коем случае нельзя передавать детям. Школа - очень серьёзная логическая работа: ты ведёшь ребят к познанию. Но если у художника взрывное состояние души, появляется масса работ, которые не должны видеть дети. Это рассуждения, понятные только взрослому человеку. С тех пор уже 25 лет я свободный, независимый художник. Это очень тяжёлый хлеб, судьба, которую я никому не пожелаю. Поэтому всегда говорю коллегам: творите, но параллельно старайтесь работать - оформлять, преподавать. Хотя сам я не смог это совмещать. 

- Казань, как бы собранная из цветных кубиков, огромный венок из танцующих людей возле стен кремля, башни Сююмбике… Откуда среди этой красоты подбоченившиеся человечки? Психологи называют их «пробивалы», когда человек одновременно готовится и к защите, и к нападению. 

- Они появились сами собой. Сначала я сам себя таким увидел, затем начал замечать такое настроение у окружающих, а потом возникло ощущение мира в этом жесте. Люди могут вести себя очень скромно, но внутренне напряжены. Не берусь судить, хорошо это или плохо, но, по моим ощущениям, это правда. Весь мир живёт как будто на пике возможностей. И нам важно удержаться, не переступить эту грань. Но я не связываю этот жест с желанием идти по головам, решать все вопросы силой. Если бы я был таким, наверное, уже ездил бы на очень хорошей машине, а не ходил пешком. 

- Вас чуть ли Кафкой в живописи называют.

- Не слышал… Для меня вершина в творчестве - Марина Цветаева, судьба которой связана с Елабугой. Этому поэту я посвятил несколько картин. Например, «Там, где я живу» 1991 года в багрово-красных тонах. Цветаева сказала ту правду, которую не каждый может сказать, - обо всём: о любви, о человеческих отношениях, о Пушкине, о других известных личностях. Она и художник, и человек настоящий - не играющий в настоящего. 

Играть или жить

- Сегодня каких людей больше?

- На мой взгляд, играющих. Но сами люди не виноваты в том, что они играют. Они вынуждены это делать. Думаю, обществу нужны такие движения, изменения, чтобы состояние игры постепенно уходило само собой. Художнику, да и просто искреннему человеку, тяжело, потому что вокруг очень много играющих, и он оказывается в вакууме. Из-за этого Марине Цветаевой было сложно везде - и в России, и за границей. 

- То есть художнику необходимо встроиться в какую-то систему, соответствовать какому-то заказу? 

- Заказное искусство было всегда, и в эпоху Возрождения и раньше. Если художники создают заказные работы, это нормально. Владимир Высоцкий, например, написал по заказу песни для музыкальной сказки «Алиса в стране чудес» и для фильма «Вертикаль». Сегодня эти произведения уже считаются классическими. Может быть, у заказных работ и есть свой плюс - они более чётко и прямолинейно доносят идеи. Другое дело, что всё это может не быть правдой. 

У меня заказных работ нет, потому что мне никто никогда не давал заказов. Если бы заказали, возможно, я бы сделал. Так получилось, что в 90-е годы на мои работы из цикла «Вечерние дни» неожиданно обратили внимание искусствоведы Казани и Москвы, их закупили для музея ИЗО республики, для НКЦ «Казань». Но сами идеи работ были полностью независимы. Мне никто ничего не заказывал. 

В молодости какое-то время я был под влиянием Пабло Пикассо, других сильных художников. Но этот этап быстро прошёл. Сегодня ощущаю себя абсолютно свободным, потому что чужие линии мне не нужны. Пытаюсь через своё размышление выйти на свою линию и форму. В любой работе главное - мысли, а не контуры предметов. Поэтому я не читаю работы философов, социологов - лучше перемучиться, но дойти до своей идеи самому, а не по подсказке. Считаю, человеку невозможно что-то внушить извне. Если наблюдаешь, размышляешь, пропуская мир через себя, потом уже никогда от своих мыслей не отступишься. 

Рисунки для души

- Сейчас многие, никак не связанные с живописью - бухгалтеры, менеджеры, например, ходят на мастер-классы и под руководством профессиональных художников пишут картины. Как вы думаете, почему? 

- Видимо, есть желание через живопись понять, выразить себя. Если это так, никакие мастер-классы не нужны. Копировать мастеров, учиться нужно, если хочешь стать профессионалом. А если человек рисует для души, пусть выслушает самого себя и нарисует так, как у него получается. А не так, как кто-то из художников когда-то нарисовал. Пусть изображает то, к чему он расположен: цветы, машины или бабочек... И тогда получится правдиво и искренне.