111-й сезон в театре им. Г. Камала 8 октября открывает спектакль по пьесе Карима Тинчурина «Без ветрил», поставленный режиссером Омского драматического театра Георгием Цхвиравой. Почему он не вернется в ТЮЗ и не уедет за рубеж, что у него вызывает боль, а что – надежду, режиссер рассказал в интервью «АиФ-Казань».
«Без ветрил» не будет кассовым
Венера Вольская, «АиФ-Казань»: - Георгий Зурабович, как вы справляетесь с постановкой на татарском языке? Её ведь под лупой будут анализировать.
- Ничего особенного, любые ключевые произведения рассматривают с пристрастием. Поставь Чехова в России – случится то же самое. А Тинчурин – татарстанский Чехов, потрясающий драматург. Хочется привезти спектакль в Омск, поставить его и на русском, но русского перевода не существует. Я не в первый раз работаю с пьесой на татарском. Выручает и то, что я часто ставлю за рубежом, даже в Японии. А японский театр - он совсем другой. Представьте себе, в огромном Саппоро почти нет европейских театров.
- «Без ветрил» задуман вне зрительского «массмаркета». Аншлага не ждете?
- Ни один режиссер не ставит спектакль, чтобы люди на него не ходили. И все-таки эта постановка не имеет целью кассовость. Она - серьезный разговор о путях народа в 1910 – 1925 годы. Вот когда мы с Фаридом Бикчантаевым, режиссером Камаловского, задумывали «Хануму», хотели сделать ее такой, чтобы люди смотрели ее долгие годы. Так и получилось. А «Без ветрил» - попытка найти ответ на вопросы, которые мучают нас сейчас. Ведь картину грядущего можно найти в прошлом. Это время изменило и остальной мир. То, что Запад так хорошо живет, во многом «заслуга» наших социальных потрясений: власти испугались и занялись правами работяг. В Швеции вон вообще социализм построили. Везде уже поняли, что надо создавать средний класс, беречь людей.
Закулисье Камаловского театра | Фотогалерея
- В чем самая большая трагедия того времени?
- Что не какие-то басурмане пришли и начали грабить, сажать и убивать, а мы сами. Вот чем ужас-то. Церкви разоряли православные люди. В этом кровавом месиве погиб генофонд нации. Очень жаль, я считаю, что Колчак не смог отстоять часть России. Несмотря на огромные пространства, Бог не дал нам этой исторической альтернативы, как, например, Южной и Северной Корее, или Германии, где можно наглядно оценить плюсы и минусы того и другого строя. Как мы помним, из Западной Германии в Восточную никто не бежал.
- Но не одну же Россию трясло в XX веке.
- Да, XX век - самый кровавый в истории. Первая, потом вторая мировая с ее фашизмом, Пол Пот, Вьетнам, Афганистан… Это предупреждение. XXI век может стать последним для человечества, потому что мы с 1945 года уже на пороховой бочке сидим. Сбросить атомные бомбы не на военных, а на мирных людей – цинизм невероятный! Вот в Самаре есть «бункер Сталина». Но сегодня и он не спасет. Не отсидишься, как в гражданскую, в Якутске.
- Сегодня в мире обострился религиозный вопрос. Как, по-вашему, нужно его решать?
- Вот я, христианин, полурусский-полугрузин, сижу в «мусульманском» театре, в котором ставлю спектакль на татарском. Сын женат на татарке, половина родни - приверженцы ислама, внук тоже. Если бы все относились к этому вопросу так, как я, вообще проблем бы не было. Бог един! Невозможно воевать бесконечно, даже Столетняя война однажды закончилась.
Моя боль – это Сирия, то, что Запал залез в арабский мир. А мы спросили её народ – нужны им наши ценности? Зачем мы ломаем устоявшуюся Вселенную? Нужно уважать друг друга, уважать чужую землю. А если теребить все эти вопросы, грохнет так, что мало не покажется.
- Долгое время татарский национальный театр ассоциировался с сельскими сюжетами. Насколько серьезны изменения?
- Татарский театр перерос сцены на фоне подсолнухов и заборчиков. В своё время в Камаловском я видел чеховскую «Чайку» и многому научился на ней. А недавно смотрел «Дон Жуан» Мольера, поставленный камаловцами. Это серьезная драматургия и актерская работа, они замечательно получились. При том, что и в Омске, и в Казани больше востребованы комедии, и это нормально. А еще татарстанские актеры мне близки по темпераменту.
- Что еще роднит татар и грузин?
- Домовитость, хозяйственность, гостеприимство. Язык похож.
«Чехов на Сахалин полгода ехал»
- Вы номинировались на «Золотую маску» за поставленный в казанском ТЮЗе стоппардовский спектакль «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» в переводе Бродского. Часть аудитории его не поняла, а другие ходили смотреть по три раза. Если спектакль разделяет зрителей - это хорошо или плохо?
- Хорошо, потому что задача театра – ставить вопросы, а не отвечать на них. Если что-то осталось в душе, чиркнуло, хочется потом поговорить за чашкой чая - замечательно. Театр – это послевкусие.
- Не хотите снова вернуться в наш ТЮЗ в качестве режиссёра?
- Я работал с удовольствием, задачи решали интересные. Но возвращаться в подобных случаях – все равно, что к бывшей жене. Той влюбленности не получится.
- В классических произведениях действие развивается медленно, а современный зритель хочет динамики. Нужно ли решать эту проблему?
- У каждого свой возраст и свой темп. Но я согласен, что в 2016 году нужен и театр соответствующий. Острота, ритм, скорость теперь совсем другие. Я до Омска долетаю за три часа, а Чехов на Сахалин полгода ехал. Хотя тинчуринская пьеса включает огромные монологи, мы укладываемся в два часа. Мне легко с татарскими актерами - они порох. Кстати, в спектакле будут видео и кадры хроники.
- Возвращение зловещего МГБ, разговоры о запрете абортов… Страшно, что вернутся худшее из советского времени. У вас не бывает панического желания эмигрировать?
- Уезжать мне уже поздно. Да и смысла нет. От моего дома в Петербурге полтора часа до Финляндии, я ставлю спектакли по всему миру. Касательно цензуры – я ее пока не ощущаю. А мне есть с чем сравнивать. Чтобы выпустить на сцену невинный по нынешним временам «Старый дом» Казанцева, я ездил в министерство культуры СССР, несколько раз устраивал просмотры для худсовета. А сейчас могу ставить, что хочу.
- Впечатление, что девиз у молодого поколения - «все равно». А вам как кажется?
- Не согласен, что они пассивны или чем-то хуже старших. Нынешние ребята, как все юные – замечательные, хорошие. А эти обвинения – отражение вечной темы отцов и детей. Я для себя проблему взаимодействия решил давно. На своих курсах - а я все время преподаю - я говорю: у вас два уха и одна голова, пусть остается в голове только то, что важно и правильно для вас. Я не склонен навязывать.
- При большом количестве театральных площадок в Казани не всегда есть выбор, куда пойти. У некоторых репертуар мало меняется с годами, мало свежих идей…
- Почему же? Театр «Угол» появился, Роман Феодори открыл лабораторию на острове Свияжск, да много чего. Просто надо следить за новым.
- Но хочется же и размаха.
- Размах - это когда деньги есть. Всегда эксперимент ютился в подвалах.
- Что бы вы изменили в наших современниках?
- Может быть, в силу возраста мне симпатичны люди идейные. Настоящее - это когда что-то делается не ради денег. А сегодня и в России, и во всем мире побеждают доллар и практичность. Очень потребительски относимся друг к другу, планете. Нужно меняться. Ведь все красивое так хрупко.
В Казани сезон в татарском театре откроет омский режиссер 
Без подвоха. Актёр Искандер Хайруллин о том, как стать свободным 
Время открытий. Какие премьеры можно увидеть в казанских театрах? 
Опять смешно! Режиссёр Салават Юзеев о феномене лакейства и экономике кино 
Фарид Бикчантаев о пользе ритуалов на сцене и в жизни