Фотограф Ширака. Почему на Западе вздрагивают, слыша гимн СССР?

До эмиграции Сычёв устраивал в своей московской квартире выставки А. Зверева, М. Шемякина, других художников, которым не было места в советском официальном искусстве и которые потом стали сверхзвёздами. «Уже тогда я понял, что есть хорошие художники и плохие, есть хорошие люди и плохие, - говорит Сычёв. - А идеи искусственны, их раздувают». 

Навести резкость

- Владимир, вы помните свою первую фотографию?

- Впервые я взял фотоаппарат в руки в Казани в 1965 г. Моя первая публикация была в «Комсомольце Татарии». Я снял своих друзей-студентов в перерыве между лекциями в институте, и потом это фото поместили в газете. С тех пор без фотоаппарата никуда не выхожу. Обожаю по улицам ходить пешком и смотреть, что где происходит. 

 

Для работы снимаю всё что угодно: моду, войны, спорт, президентов. А для себя - только улицу и художников. Съёмка на улице, конечно, труднее любой другой. Нужно уметь очень быстро снимать. Я специально тренировался и научился вручную - быстрее, чем с автофокусом, наводить резкость. 

- Чем отличаются казанские улицы?

- К моему огорчению, народа на улицах нет. Казань стала чисто европейским городом, люди по улице пешком не ходят. Все предпочитают автомобили. В Париже тоже на улицах можно увидеть в основном туристов, а парижане ездят на автобусах и метро. Хорошо, что в Казани пробок ещё нет, а вот в Москве по два часа люди в них стоят, но зато - в своём автомобиле. 

- Фотографы называют себя фотохудожниками, говорят, что у них особенный взгляд на мир. 

- Я о себе никогда так не говорил, не считаю фотографию искусством. Когда иду отрабатывать зарплату, хочу сделать фотографию лучше, чем другие. Снимаю от и до. Раньше окончания события никогда не ухожу, потому что очень часто хорошие кадры получаются именно в конце - не знаю почему. 

 

Фотография - это всегда репродукция реальности. Другое её свойство - поймать момент, которого нет ни у кого. Чёрно-белая фотография оторвалась от чисто репродукции (потому что реальность цветная), но не долетела до искусства. Хорошую чёрно-белую фотографию можно повесить на стену, а цветную - только на коробку конфет поместить. Поэтому для себя я делаю только чёрно-белые снимки. В них есть драматизм. 

Из Цюриха и Нью-Йорка

- На Западе чувствуется негатив по отношению к русским? В Берлине, где вы сейчас живёте, стараются избавиться от многоэтажек времён ГДР. 

- Прожив 34 года на Западе, никогда не комплексовал оттого, что я русский. Хотя я антикоммунист, в

партии никогда не состоял, на моём телефоне всегда только одна мелодия - гимн СССР. Мне нравится, что люди вздрагивают, когда слышат его, этот гимн знают во всех точках земного шара. 

Хрущоб в Берлине, именно в западном, а не восточном, вагон и маленькая тележка. Этот проект не от нас к ним пришёл. Хрущёв привёз его из Франции в 1961 г. 

Социализм - тоже не русское изобретение, а заграничное. Все деятели коммунистических режимов приехали делать революцию с Запада. Ленин - из Цюриха, Фидель Кастро - из Нью-Йорка, Пол Пот - из Парижа, Каддафи - из Лондона. Никто не приехал из России на Запад делать революцию. Это западная теория, она и стажировку проходила на Западе. 

Никто из лидеров этих революций не скрывал того, что собирается делать. Пол Пот, например, объявил, что истребит взрослое население страны и будет строить будущее только с детьми. И ему дали это сделать. А западная пресса кричала: «Руки прочь от Пол Пота!» 

 

- Как вы оцениваете события на Украине? 

- Русские, украинцы и белорусы - один народ. Запад 150 лет мечтал их разделить. Ещё в XIX веке Запад продвигал Тараса Шевченко. И всё время подсовывалась идея, что это разные народы, всё время хотели их расколоть. А я за единство русских и украинцев.

Я был в Киеве в 1992-м. Когда над Радой поднимали «жовто-блакитный» флаг, я говорил украинцам: «Что такое «Украина»? Это же позорное название для страны - «Окраина». Назовите страну «Киевская Русь», и москали к вам присоединятся. Вы будете столицей великой империи». Но они боятся. 

Президенты и значки

- Вы работали с известными личностями. Кто произвёл самое сильное впечатление?

- Жискар д’Эстен и Ширак. Их я знал лично. Жискар д’Эстена я впервые фотографировал, когда он проиграл выборы Миттерану, потерял власть. Было запланировано 20 минут на съёмку и его интервью с журналисткой-американкой. Ей Жискар д’Эстен сразу заявил: «Не люблю американцев». А узнав, что я русский эмигрант, 40 минут со мной разговаривал про Достоевского, Чехова, про русскую культуру. 

В конце разговора сказал, что знает лично всех политиков мира (именно Жискар д’Эстен создал «Большую семёрку» в 1975 г.), но его любимый политик - Брежнев: «Сидим мы на лавочке с Брежневым в Кремле - я, он и переводчик. И Брежнев говорит: «Здесь болит, там стреляет, шея не поворачивается». Это так человечно…». Когда Жискар д’Эстен на следующий год отправился с женой в Израиль - в поездку по святым местам, я получил приглашение поехать с ними. 

Ширак в своё время изу­чал русский язык, перевёл на французский «Евгения Онегина». Когда я попал в его круг как фотограф, и он узнал, что я русский, он мне все «двери» открыл. Я его снимал в поездках и дома с семьёй. Все думали, что я личный фотограф Ширака. Ничего подобного! Во Франции личный фотограф президента - это «жандарм», который не имеет права давать фото в прессу. 

 

- Вы окончили КАИ. Сохранили значок этого вуза? Для каиста - это реликвия. 

- У меня есть коробочка с разными значками. Может быть, там сохранился и значок КАИ… Я надеваю иногда советские значки. Когда фотографировал Горбачёва, добровольно «отрёкшегося от престола», у меня на лацкане пиджака красовался «Ударник Сталинского призыва», хотя я не сталинист. Охранник Горбачёва тогда спросил: «Вы что за Советский Союз?». А я ему: «Посмотрите на карту. Человечество существует много тысяч лет. Когда-нибудь кому-нибудь аплодировали при уменьшении размеров страны?»