Леди в погонах. Легко ли женщине найти себя в мужской профессии?

Её задача – контролировать казанцев, получивших условные сроки и приговорённых к исправительным работам.

Коллектив в инспекции Кировского района преимущественно мужской. Ещё недавно женщин здесь не было. Прошлым летом Гульназ и другую сотрудницу перевели из Авиастроительного района, чтобы разбавить мужскую компанию.

- Неженская профессия, - соглашается Гульназ. – Но на 100% моя. Каждый день не похож на другой. Учишься разбираться в людях, находить к каждому свой подход. Причём выбор работы был случайным, с погонами я в семье одна. Мечтала стать журналистом, но получила юридическое образование. Узнала о наборе в УФСИН и решила попробовать. За девять лет не пожалела ни разу.

…Рабочий день начинается с обхода нескольких квартир. Задача не из простых, ведь контингент особенный. Но Гульназ спокойна и вежлива со всеми, будь то осуждённый за грабёж, домашний тиран или хозяин притона. Она проверяет, не поменял ли «клиент» место жительства без разрешения, опрашивает соседей.

Инспекторов обучают само­обороне, но к потенциально опасным подшефным коллеги-мужчины одну Гульназ не отпускают.

- Происшествие у меня было лишь однажды - в первые месяцы работы, - говорит инспектор. - Из-за неопытности рискнула зайти поздно вечером в тёмную квартиру. А там крупный мужчина в наколках. Ринулся на меня. Как убежала, не помню.

Для большинства подшефных пол Гульназ не имеет значения. Но есть и исключения.

- Иногда людей осуждают повторно, и они просят, чтобы с ними снова работала я. Один человек, пока уезжала в отпуск, не приходил отмечаться. Дошло до суда. Он сказал: «Её не было, а к мужчинам ходить не буду!» Бывало, и цветы приносили.

Браслет для «арестанта»

Следующий пункт проверки – организация, где «клиенты» проходят испытательные работы. Проверяем в отделе кадров, не прогуливают ли они. Таких всегда немало.

- У меня на учёте около ста человек разных категорий, - говорит Гульназ. – Из десяти лишь двое бывают ответственными, соблюдают ограничения: живут дома, трудоустроены, регулярно приходят отмечаться. С остальными нужно серьёзно работать, а иногда и разыскивать. После нарушений человеку даётся шанс исправиться. Если не получается, обращаемся в суд, чтобы условное наказание заменили реальным сроком.

Некоторых условно осуждённых отслеживают при помощи электронных браслетов. Таких в районе 15-20 человек. Им нельзя покидать город, выходить из дома после 10 вечера. Запрет может включать посещение развлекательных заведений, мест массового скопления людей. Где находится «клиент», показывает компьютер, и если человек пересекает границу, инспекторы получают сигнал. Используются браслеты и при домашнем аресте - мере пресечения на время следствия и суда. В этом случае человек не имеет права покидать квартиру.

Попыток избавиться от браслетов фактически не бывает. «Арестанты» подписывают документ о материальной ответственности. Повредят - придётся платить 120 тысяч рублей.

Самая трудная категория условно осуждённых – несовершеннолетние.

- Если взрослые дорожат свободой, то подросток зачастую не воспринимает разговоры о колонии всерьёз: «Ну и что? Друзья говорят, там не страшно», - объясняет Гульназ. – У одних семьи проблемные. Была девочка-карманница, которую отец «ремеслу» обучал.  Иногда  родители образцовые, обеспеченные, а влияние на ребёнка потеряно. Спрашиваешь: «Зачем шапку сорвал?» Хотел что-то приятелям доказать. В итоге судимость остаётся клеймом на всю жизнь. К сожалению, преступления молодеют. Когда росли мы, со стороны взрослых, наверное, было больше контроля. Сейчас родители часто не представляют, с кем общается ребёнок - и в реальной жизни, и в интернете.

Никто не застрахован

Мы возвращаемся в инспекцию. Гульназ оформляет нового подшефного – мужчину, приговоренного к исправительным работам за то, что поднял руку на 88-летнюю мать. Инспектор снимает отпечатки пальцев, даёт направление на работу.

- Контингент разный, - говорит она. – Наряду с проблемными «клиентами» приходят, например, условно осуждённые за ДТП. Не справились с управлением, погибли пассажиры. Нередко это родственники. В душе сочувствуешь человеку, ведь от такого не застрахован никто. Но нужно работать, как со всеми. Закон есть закон.

Историй в память Гульназ врезается немало. Она помнит осуждённого мальчишку, который приходил к ней за моральной поддержкой, которой не было в семье. До другого подростка она отчаялась достучаться. Но сгорел его дом. Парня тронуло, что незнакомые люди помогали чем могли, и наладил собственную жизнь. Запомнилась женщина, которая хотела доказать любимому, что отказаться от нар­котиков не сложно, и начала употреблять сама. Но не смогла остановиться и потеряла всё. В целом подшефные женщины, по наблюдениям Гульназ, справляются с трудностями лучше мужчин. Они сильнее.

- Вижу и слышу многое, стараюсь найти общий язык с каждым, - говорит инспектор. – Если не получается, привлекаю психолога, чтобы подсказал, как действовать дальше. Но не всем нужна помощь. Есть те, кому всё равно, что с ними будет. 

Сама Гульназ моральную поддержку ищет у специалиста нечасто. Для неё лучший психолог - муж.

- Когда начали встречаться, он не знал, кем я работаю, - улыбается Гульназ. – Но воспринял новость спокойно. Он понимает, что я такой человек, которому надо выговориться. Садится рядом: «Ну, говори». И я забываю, что было трудно. Мне повезло: есть крепкий тыл и моя неженская работа. Сегодня я просто не представляю, что могла бы найти себя в другой профессии.