Каждый, кто посещает кукольный театр Казани «Экият», знаком с произведениями композитора Азата Хусаинова: он написал музыку ко многим спектаклям. Это и знаменитая постановка «Гуси-лебеди», объездившая полмира, и «Али-Баба и сорок разбойников» и многие другие. Помимо театральной музыки в творческом багаже композитора более 300 песен, среди которых – ушедшие в народ «Сылукай», «Сагышлы жыр», а также работа в симфоническом оркестре РТ, эстрадной группе Зайнап Фархетдиновой и Зуфара Билалова, сотрудничество с татарским драматическим театром им. Г. Камала и другими театрами республики и России.
8 мая заслуженному деятелю искусств РТ, члену Союза театральных деятелей РФ Азату Хусаинову исполняется 60 лет. «Я всегда знал, что моя судьба будет связана с татарским искусством, ‒ говорит юбиляр. ‒ Многие мои песни написаны в народном стиле, и люди считают их народными. Для меня это и есть признание».
Музыка для кукол
Лилия Утикеева, «АиФ-Казань»: Азат Гаянович, вы написали музыку более чем к 70 постановкам, большинство из которых – в театре кукол. Чем так привлекают детские спектакли?
— Вы ведь из деревни, росли в большой многодетной семье. Из восьми братьев и сестёр ‒ единственный, кто профессионально занимается музыкой…
— Творческая жизнь определилась, в том числе, стечением обстоятельств. Нас отец учил играть на тальянке, гармошке, и мы семейным ансамблем участвовали в районных отчётных концертах. В те времена была такая замечательная традиция. Вся деревня готовилась к этому событию, из Казани обязательно приглашали какого-то известного артиста в комиссию. Сначала меня услышал народный артист Татарстана Идеал Ишбуляков и посоветовал моему отцу отправить меня в Казань! Позже в район приехал директор музыкальной школы для одарённых детей при Казанской консерватории Джаудат Айдаров. Уникальный человек, который в составе оркестра играл 7-ую симфонию Шостаковича в блокадном Ленинграде. Он, объехав районы Татарстана, собрал 15 одарённых ребят, в том числе и меня. И все мы состоялись как музыканты.
— А сейчас так разыскивают таланты? Спортивные тренеры ищут же себе воспитанников среди сельских ребят.
— К сожалению, нет. Честно говоря, в нынешней средней специальной музыкальной школе свежей крови не чувствуется. Там есть талантливые ребята, но в основном это дети тех, кто когда-то здесь учился. Преемственность поколений – хорошо, но пополнить «запасы» талантами из глубинки не мешает. Сколько их кануло в безвестности!
Но, как ни парадоксально звучит, сейчас возможностей стать известным больше. Раньше не было эстрадных классов, а без одобрения худсовета ни концерт отработать, ни песню записать было невозможно. На «Гостелерадио» существовал строжайший отбор. Ныне ‒ никакой цензуры, звукозаписывающие студии на каждом углу.
Тут, правда, есть и обратная сторона. Каждый, кто хоть немного засветился на сцене, сразу начинает считать себя звездой. Для меня же настоящие знаменитости татарской эстрады ‒ это Ильгам Шакиров, Альфия Авзалова, Салават Фатхутдинов, Хания Фархи, Зуфар Фархетдинова и другие. Ведь чтобы заработать право так называться, надо потрудиться, привнести что-то своё.
— Кто же придёт на смену корифеям? Таланты не ищут, сельские отчётные концерты забыты…
— Сейчас они, к счастью, восстанавливаются. В своё время я, когда учился в консерватории, летом работал завклубом в деревне. В те годы клуб был центром культурной жизни села. Вечером ‒ кино, полный зал, бабушки, дедушки, особенно когда индийские фильмы, молодёжь. После сеанса я играл на баяне плясовые, вальсы – и все с удовольствием танцевали! Люди общались, веселились! Через много лет я снова побывал в деревне. Захожу в клуб, а там тишина, лишь в каком-то закутке сидят парни, играют в домино, пьют водку и курят. На улицах пусто – все дома, у телевизоров. Настроение у меня тогда упало...
Такие концерты в деревне – это же не просто для галочки. Прежде всего, они отвлекают сельчан от пьянства. Ведь, что скрывать, пьют в деревне, особенно в отдалённых уголках, страшно! А тут ‒ репетируют, общаются, шьют костюмы. Это же сплачивает! Люди чувствуют, что отдых – это не только посиделки за столом, но и совместное творчество. Уровень культуры повышается, проявляются таланты.
Есть ли ветер перемен?
— В 2016 году президент РТ жёстко критиковал татарскую эстраду. И поют, мол, под фонограмму, и одеты непонятно…
— Такая «встряска» была необходима, потому что действительно есть тревожные тенденции. Например, однообразие аранжировок. Вот звучит шикарная, вроде бы, песня с отличной обработкой. Но если убрать это «ум-ца, ум-ца» и обязательные крики «хе-е-ей!», -песня не запоминается! Я всегда пробую сыграть мелодии новых песен на баяне. Так вот с некоторыми композициями нашей эстрады это сделать невозможно. Конечно, технологии сыграли свою роковую роль. Ведь любой голос можно на компьютере довести до идеала. Поэтому в современной татарской эстраде нет главного – индивидуальности.
Опять-таки, ситуация с костюмами. Пришёл я как-то на концерт, а на сцене поёт молодой парень в мятых джинсах и кроссовках. Ну и что, что он молодой? Прежде всего, это неуважение к зрителям.
Отдельная тема – фонограмма! Здесь часто возникают недоразумения из-за незнания технических тонкостей. Есть фонограмма «минус», когда на сцене аккомпанемент звучит в записи, а голос живьём. И фонограмма «плюс», когда всё звучит в записи, и исполнитель держит микрофон для вида. Без студийного сопровождения поют только те, у кого есть настоящие музыканты. Но оркестр – дорогое удовольствие, и не все могут его себе позволить!
Так вот «плюс» – это обман. Когда я слышу, как певец выступает под такую фонограмму, предлагаю рассчитаться с ним деньгами, распечатанными на ксероксе. Помню, одному певцу делал аранжировки. Пришёл на репетицию послушать свою работу, и вижу: на сцене 7-8 музыкантов, но никто из них не играет, а только делает вид. Качают в такт инструменты, прыгают по сцене, певец работает под «плюс». Так противно стало…
Думаю, это дело совести и профессионализма. Вот, например, неподражаемая Альфия Авзалова даже не умела петь под фонограмму. Всю жизнь человек работал своим голосом! А сейчас такие мастера есть изображать пение, что увидеть обман может только профессиональный музыкант.
— Поможет ли специально созданный фестиваль «Ветер перемен» обновить татарскую эстраду?
— Что бы ни говорили, но это – поворот в сторону джаза, а не традиционного татарского исполнительства. Кто сейчас слушает эти песни? Единственный, кто, на мой взгляд, привнёс что-то новое на нашу эстраду – молодой певец Элвин Грей. У него аранжировки на уровне европейских исполнителей, свой стиль. Да, его ругают, мол, так нельзя петь по-татарски. Но раз ругают ‒ значит, он запомнился.
Считаю, что деньги, потраченные на фестиваль, стоило направить на развитие деревенских клубов, восстановление традиции районных концертов. Аппаратура в таких учреждениях плохая, не хватает костюмов, баяны хорошие нужны, синтезаторы, микрофоны. В моей деревне Атасево в Актанышском районе клуб открыли только пять лет назад. Я подарил ему свой баян, светомузыку. Это же мелочи для бюджета, а результат может быть ощутимым.
Не ради самомнения
- Конкурсы, фестивали, эстрадные классы с сильными педагогами – всё это помогает юным талантам?
‒ Когда я учился в консерватории, там было всего два профессора – Назиб Жиганов и Семен Казачков. Сейчас ‒ человек 15. Университет культуры – сплошь преподаватели с высокими званиями. А профессор – это тот, кто создал что-то уникальное, например, методику или школу. То есть, планка снижена серьёзно.
То же можно сказать о детских конкурсах, которые в основном являются коммерческими мероприятиями. С одной стороны, они дают возможность детям проявить себя. С другой – формируют ложное самомнение. Был как-то на отчётном концерте музыкальной школы. Объявляют выступающего: «Лауреат международных, всероссийских и региональных конкурсов». Думаю, сейчас сыграет! Но нет... Или, например, помню девочку. Она просила, чтобы её объявили лауреатом международного конкурса вокалистов в Италии!!! А когда она запела, я ужаснулся. Оказывается, участница с семьёй ездила на отдых, и там в отеле аниматор устроил конкурс с вручением грамот. Такой уровень… Для сравнения: на Всесоюзном конкурсе духовиков в Таллине в 1980 году я играл семь произведений крупной формы, каждое из которых длится час!
Конечно, надо поощрять детей, но не до такой же степени! К сожалению, и педагоги вынуждены участвовать, потому что нужны грамоты, без которых ни зарплату не повысишь, ни аттестацию не пройдёшь. Дети не виноваты, они стараются. Но над этими конкурсами нужен государственный контроль, чтобы они имели высокий уровень качества и престижа.
— Вы играли в театральных и симфонических оркестрах, потом ушли на эстраду. Захотелось выйти из тени?
— Кто бы меня знал, если бы я не ушёл из симфонического оркестра? Помню спектакль «Плаха» в постановке Дамира Сиразетдинова в театре имени Камала ‒ режиссер нас, музыкантов, вывел на сцену. Приятно показать себя, когда умеешь делать что-то стоящее.
А ещё сейчас стало популярно выкладывать каждый свой шаг в соцсетях. Это так глупо, по-моему. Ведь раньше у нас был фотоаппарат с 36 кадрами, и снимали только лучшее, самое интересное. Ныне - фотографируй, сколько хочешь, выставляй каждый шаг! Отсюда и поколение селфи ‒ некоторых не оторвать от телефона. Но ведь жизнь проходит, пока ты в экран смотришь!
Музыканты записали первый «Гимн казанского рока» 
«Рэп всегда был модным». Бард Леонид Сергеев о молодом поколении и музыке 
«Аллилуйя» Юлии. Почему музыка барокко обретает больше ценителей? 
Не только музыка протеста. Рустем Абязов о роке, Фрэнке Синатре, Pink Floyd 
«Много неожиданного» - Алексей Рыбников об исполнении его музыки в Казани