Издав семитомную «Историю татар», над которой трудились 200 учёных всего мира, Институт истории им. Марджани начал в этом году новый проект, посвящённый сёлам и деревням республики.
Как татарская деревня стала родиной капитализма, нужен ли стране закон о российской нации, в интервью «АиФ-Казань» рассказал Рафаиль Хакимов. 12 февраля историк отмечает юбилей.
Гены и не только…
- Рафаиль Сибгатович, ваш институт ведёт мониторинг межконфессиональных отношений в РТ. Каковы последние результаты?
- Интересы русских и татар очень похожи – в отношении статуса республики, представлении о её будущем. При этом есть осознание принадлежности к своему этносу - и у русских, и у татар. Но это не ведёт к противоречиям. Цифра по смешанным бракам в РТ не меняется, их 27 - 29%. По мировым меркам это большой процент.
- Сейчас многие задают себе вопрос «Кто я?», стремятся найти свои корни.
- Глобализация даёт такую обратную реакцию. Локальные культуры стремятся к самоутверждению. В США уже отказались от модели общества «плавильный котёл». У них сейчас «салатница». Уже и «винегрет», говорят. Американцы точно знают: этот итальянец, этот поляк, этот еврей.
Шотландцы вдруг вспомнили, что они не британцы. Создают свои национальные школы, восстанавливают практически уже умерший древнесаксонский язык. То же самое происходит в Уэльсе, Северной Ирландии… В Великобритании, где всегда доминировал английский язык, вдруг поднимается такая волна. Думаю, неплохо, если, узнав свои корни, человек начинает гордиться своим народом, страной.
Этничность иногда проявляется самым неожиданным образом. Например, в деревне Монашево Менделеевского района одна улица русская, другая - татарская, третья - марийская. Все дружат. Причём татары женятся на татарках, марийцы на марийках…
В Башкортостане есть деревня, где живут удмурты. Но они говорят по-татарски, ходят в мечеть. Удмуртских традиций не помнят. В их лексиконе осталось два слова из удмуртского языка: ар (удмурт) и экей (удмуртская женщина). В жёны берут татароязычных удмурток-мусульманок. Они по всем признакам татары, но считают себя удмуртами. Может быть, это зов крови.
Но принадлежность к какой-либо национальности определяется не только генами. Можно и на русском языке обсуждать татарские проблемы или быть русскоязычным татарским националистом. Семейные ценности, ментальность, культура, язык - всё это позволяет отнести себя к определённому этносу.
Опасно, когда этничность возводится в ранг политики, декларируется первенство одной нации, религии. Нормальная политика говорит: мы все живём в одном сообществе, хотим друг для друга процветания.
- Тогда почему вы считаете, что России не нужен закон о российской нации?
- Достаточно уже того, что написано в Конституции РФ, которая провозглашена от имени многонационального народа России. Для каждой нации, народа важна возможность развиваться, как они того хотят. Это громадный потенциал.
Сила России в федерализме. Не надо подрывать налоговую базу страны, стараясь сделать все регионы одинаково бедными. Вот немцы долгие годы пытаются выровнять свои восточные и западные земли, вкладывая в это огромные деньги. И всё-таки Бавария, Гамбург развиваются быстрее, потому что они даже маленькие деньги могут использовать эффективнее. Эту естественную линию не повернуть вспять.
И контролировать из Москвы абсолютно всё происходящее в регионах невозможно. В Татарстане, например, реальная управляемость территорией появилась, когда построили мост через Каму. До этого едва ли не полгода можно было не знать, что происходит в Закамье. А как управлять из Москвы Дальним Востоком?
Феномен доверия
- Есть версия о происхождении татарского капитализма, возникшего не в городе, а в деревне. Но, к примеру, и в с. Сундырь (сейчас г. Мариинский посад в Чувашии) купцы в XIX веке числились крестьянами. Они превратили село в город, который по населению и экономическому развитию превосходил Чебоксары.
- Я очень рад, если так развивались и чувашские деревни. Такие случаи меняют общепринятое представление о возникновении капитализма. В Европе вначале возникал город, где ремесло превращалось в промышленное производство, открывались банки, университеты.
А у татар (и возможно, у чувашей) всё наоборот. Нет ни города, ни университета, однако начинается не кустарное, а промышленное производство. Так, деревня Нижняя Ура (сейчас Арский район), запустив в начале XIX в. производство кумача, захватила почти половину российского рынка по выпуску этой ткани.
- Татарские деревни сейчас уже не могут так развиваться?
- В Пензенской области есть уникальный пример – Средняя Елюзань, где не чувствуются никакие кризисы. Это одно из самых больших татарских сёл в России с населением 10 тысяч человек. (Всего же в России около 3,5 тыс. татарских деревень).
А рядом с Елюзанью живут такие же жители области - татары, мишары и спиваются. И в Татарстане есть деревни, которые развиваются, несмотря ни на что.
- Почему?
- Однозначно не скажешь. Например, жители деревень, расположенных рядом с КАМАЗом, ОЭЗ «Алабуга», переезжают, чтобы устроиться на лучшую работу. Но есть случаи, когда ментальность оказывается сильнее экономики. Вот в деревне нет рабочих мест, люди работают в Казани. Но заработанное вкладывают в свою деревню, строят дома, коттеджи. И до революции люди в этих местах вели себя точно так же.
Есть данные, что это «молодые» деревни – отпочковавшиеся от более старых поселений. Там не было жёсткого хозяина, не было фундаменталистов в религии, не было «жёсткого» медресе. «Молодёжь» чувствовала себя более-менее независимой. Предполагаю, что эта деревня была для них как страховой полис. Предприниматель мог разориться где-то в другом месте. Но он знал, что дома его всегда примут, поймут и поддержат. В такой среде для людей главным было не деньги, а взаимопомощь, меценатство. Они быстро богатели, потому что их бизнес был основан на доверии. У русских купцов, в основном старообрядцев, это называлось «честное купеческое слово». Этот феномен доверия проявляется и сегодня.
Формула стабильности
- Сегодня всех тревожат локальные войны в Сирии, Ираке, конфликт в Украине. Какие исторические знания можно применить, чтобы их прекратить?
- Я бы напомнил ясу Чингисхана (свод правил, известный по сообщениям и выдержкам персидских и арабских историков – Прим. авт.). По ней все религии, все народы равны. Священнослужители были освобождены от налогов. Поэтому православные монастыри тогда росли как грибы после дождя. Князья даже прятали там свою собственность.
Чингисхан считал, что законы идут от неба. Чтобы люди не нарушали законы, каждый должен верить в своего бога. Он не терпел атеистов. Это евразийская империя, в которой сохранялись культуры, языки народов. Не Римская, где декларировалось, что все должны стать римлянами, забыть свой язык и говорить на латинском. Бату-хан был тенгрианец, один его сын – несторианец, то есть христианин, внук Берке – мусульманин. В одной семье могли быть разные религии. И они считали это нормальным. Средневековая Европа до этого не дошла.
- Разве в империи Чингисхана не было конфликтов?
- Они были политическими, но не межэтническими. То есть русские восстания происходили не против татар, а против своих же князей, которые вводили дополнительный налог. В целом во все времена нельзя проследить явного противостояния на этнической почве русских и татар – вплоть до сегодняшнего дня. У Дмитрия Донского в Куликовской битве была татарская конница. У Ивана Грозного в авангарде шли касимовские татары.
- Как остановить ваххабитов, маскирующихся под ислам?
- Это не религиозная проблема, а политика в религиозной оболочке. Нельзя религию допускать до политики. Как только клерикалы – любого вероисповедания – начинают заниматься политикой, жди беды. Политика должна стоять над религией и над этничностью. Потому что нам всем нужна стабильность. Без этого не будет процветания, движения вперёд.