Меньше чем через две недели в Бразилии начнется Олимпиада, на которую поедет российская сборная. Один из спортсменов, который ждет своей участи – татарстанец Ильнур Закарин, вышедший в 2016 году на пик спортивный формы.
Сейчас невероятно сложно выйти на связь не только со спортсменами, которые вовсю готовятся к предстоящей Олимпиаде и живут надеждой на то, что их все-таки пустят в Бразилию, но и с их тренерами, которые не спускают глаз со своих воспитанников. Звонок застает Нуруллина за просмотром веломногодневки «Тур де Франс», один из этапов которой на днях выиграл Закарин. Шум телевизора на фоне, постоянно переключающиеся на экран телевизора глаза – Гумяр Закарович весь в гонке. Несмотря на это, Гумяр Закарович нашел время пообщаться с корреспондентом «АиФ-Казань» и рассказал о себе, своем известном воспитаннике, подготовке к Олимпиаде и судьбе велоспорта.
«Мои воспитанники ездили в противогазах»
Артур Мухин, «АиФ-Казань»: Гумяр Закарович, как вы начали свою спортивную карьеру?
Гумяр Нуруллин: Заниматься велосипедом я начал, как и многие дети тогда, за компанию. У меня был друг, который катался на протяжении года, а в 1965-м году мы с ним как раз вместе пошли в вечернюю школу, где он и меня привлек к этому делу. До этого больше я занимался тяжелой атлетикой, штангой, а велосипеды казались совсем не моим видом спорта. В итоге докатился до такой жизни, что стал мастером спорта, выиграл несколько российских стартов, а в 23 года уже «докатывал» и заканчивал. Потом предложили тренерскую работу, а еще через пару лет я переехал в Набережные Челны.
- Я слышал, что у вас есть своя методика тренировки спортсменов.
- Действительно, я создал особую методику подготовки. Получилось это во многом благодаря тому, что в Татарстане у меня был манеж, в котором я мог тренировать круглый год. Мои ребята ездили на резине с утяжеляющими тележками, что создавало имитацию езды в гору. Второе: я использовал маски на спортсменах – респираторы, противогазы – для имитации езды в условиях высокогорья. По 40 минут ребята крутили педали в условиях недостатка кислорода, так и развивали дыхательные пути спортсменов.
В какой-то момент я принял решение не показывать Ильнура на российских соревнованиях
Еще я начал первым применять мотоцикл для тренировок, когда ребята едут за ним и развивают свою среднюю скорость, которая позволяла им потом спокойно ездить на всероссийских соревнованиях. Это и легло в основу моих скорых успехов с мужчинами: мой первый воспитанник Александр Беспалов в 16 лет стал призером на чемпионате России, а потом и на Европе, и мире. Всего я вырастил четверых мастеров спорта международного класса и больше двух десятков мастеров. Сейчас, к сожалению, воспитанники пытаются идти своим путем проб и ошибок вместо того, чтобы придерживаться моей методики, которая доказала, что даёт результат.
«Я прятал Закарина, чтобы он не зазвездился»
- Когда вы начали тренировать Ильнура Закарина?
- В группу занимающихся его взяла моя дочь, которая тоже работает тренером, и пригласила в спортивный лагерь. В 2003 году я сломал позвоночник, потому впервые Ильнура я увидел только спустя год. Я сразу обратил внимание на его телосложение: высокий, худощавый – то, что нужно для мирового спорта. Осенью следующего года я взял его к себе, ну и пошло-поехало.
Моя методика к тому моменту была уже доработана, а с ним – усовершенствована. Он попал ко мне в тот период, когда мне не нужно было ничего придумывать, а просто пожинать плоды. Более того, никто в России не давал тренировки так, как это делал я. Он тренировался два дня, а потом день отдыхал; тренировался две недели и неделю отдыхал. Он удивлялся: «И что, целую неделю ничего не делать?». Ну, говорю, хочешь - катайся, хочешь - плавай, что угодно. Для нас обоих это было дико, но потом приспособились и результаты пошли одни за другим. К назначенным стартам мы подходили свежими.
- Успехи не заставили себя долго ждать?
- Да, в какой-то момент я принял решение не показывать Ильнура на российских соревнованиях. Я разглядел в нем этот талант: на велостанке он мне выдавал рекорды, от которых глаза на лоб лезли. Я сказал ему тогда: «Ты мне нужен в 26 лет». Тогда ему было 16. Мало ли, вывезешь его на крупные соревнования, а он там победит, «зазвездится», как это часто бывает. Ну я и решил его немного притормозить. Несколько раз вывозил его на чемпионат России, где он постоянно был в призах. Вот так я его «выпускал» раз в пару лет, а потом опять «прятал». В 18 лет он выиграл первенство Европы. А потом его не взяли на первенство мира в Мексику в 2007-м году. Состав сборной России был уже определен, а на его результаты и успехи никто не обратил внимания.
После этого был год адаптации среди взрослых: Ильнур привыкал к новым условиям. Установки на медали не было. Со временем я понял, что удержать его мне будет нелегко, и мы начали сотрудничать с велокомандой – филиалом «Катюши». Там он начал проявляться себя уже на международном уровне. Ну а дальше – успехи в 2013-2016 годах, последний – как раз «Тур де Франс».
- До его победы на «Тур де Франс» у него была травма – перелом лопатки и ключицы…
- Мы все были в шоке. Если вы видели кадры с места аварии, то понимаете: картина, когда человек лежит с вытянутыми ногами и руками… Ужас какой-то. У него же еще жена была беременна, и она, и его мама смотрели гонку… В Германии в клинике его подключили к аппарату и буквально через пару дней прооперировали. Созвонились – все хорошо. Ему вставили спицу, нужно было регулярно обследоваться.
Больше всего во всей этой истории меня удивило то, что уже на третий день после своего возвращения домой он рвался на велостанок. Вот тут то и сыграло то, что я столько лет его сдерживал, потому что Ильнур начал заниматься с феноменальной отдачей и очень быстро набирать форму. Вместо того, чтобы опустить руки, он начал работать с дополнительной мотивацией. Мне даже казалось, что он был готов ехать на соревнования уже через пару недель.
«Мы с Ильнуром, как отец с сыном».
- Какое качество Ильнура, как человека и как спортсмена, вы считаете главным?
- Он умеет выложиться. Однажды мы с ним тренировали раскатку в гору с максимальным финишем, когда он должен под самый конец дистанции достигнуть своей наивысшей скорости, двигаясь за машиной. Исходя из того, как он себя чувствует и в каком состоянии находится, я определяю, прибавить ему скорость или убавить. И вот когда мне показалось, что он уже вышел на свой максимум, я чувствую, как внутри него все трещит, он поднимает палец и показывает: «Еще». «Ну ничего себе», - подумал я.
Знаете, как самолеты выходят на сверхзвуковую скорость? Происходит взрыв. То же самое с человеческим организмом. Не «родив» на тренировке, ты не сможешь «родить» в гонке. Пока ты не пересилишь себя, не сделаешь это «через не могу», в большом спорте делать нечего.
На следующий день он успешно выступил в гонке, после которой подошел ко мне и сказал: «Спасибо вам за то, что дали мне этот максимум». И нам обоим стало легко.
- Как оцените свой вклад в нынешние успехи спортсмена?
- Я считаю, что главное, что я сделал – сберег его. Мы не форсировали события, держались, образно говоря, но сухом пайке. За это время он не только накопил в себе желание и рвение побеждать, но и стал более рассудительным во всех отношениях. Он поверил в себя, отбросил в сторону весь свой скепсис. Я рад, что он понимает меня, прислушивается. Мы как отец с сыном, и это его слова.
На самом деле, даже сейчас, когда я смотрю за его гонкой по телевизору, мне кажется, что он меня слышит. Только я подумал, что вот тут ему надо сбавить темп и переключиться – он так и делает. Нужно поработать на этом участке – и он тут же начинает работать. Чувствует на расстоянии. Но не всегда эта связь работает, иногда его заклинивает, когда его желания во время гонки оказываются выше, чем его возможности. Такое бывает у всех гонщиков, с этим ничего не поделать.
Заказ на страх
- Как вы считаете, допинговые скандалы вокруг сборной России и связанные с ней дисквалификации – спланированная акция?
- Вы знаете, когда все СМИ начинают в один голос говорить о каком-то негативе, необязательно уже случившемся, происходит внушение страха людям. Я считаю, что это заказ, заказ на страх, которого нельзя допускать. Я всех в своем окружении прошу, чтобы в своих головах они не допускали даже теоретически возможности дисквалификации. Нужно жить с надеждой на лучшее.
Спланированы ли все эти разбирательства вокруг нашей сборной? Я думаю, да. Есть возможность лишить сборную ее сильнейших спортсменов, да еще и на фоне всех этих санкций. Почему бы «не добить» и в спорте?
«Олимпийская трасса – под Ильнура»
- Исходя из того состояния, в котором сейчас Ильнур, на какие результаты следует рассчитывать на Олимпиаде?
- Ильнуру не хватает опыта на спусках, это его слабое место. Особенно в дождь. Мы над этим еще поработаем. В целом же, если на Олимпиаде не будет дождя, то можно ждать высоких результатов – трасса под него. Не просто так же его включили в заявку сборной без какого-либо отбора и в тот момент, когда еще непонятно было, готов ли он будет физически.
Основная задача на «Тур де Франс» - выйти на мировой уровень с тем условиям, чтобы в Бразилии у него была возможность прибавить. Главное - беречься!
- Ставятся ли перед Закариным конкретные задачи на Олимпийские игры?
- Ни слова об этом. Нужно просто верить в это. Чем больше людей этого захочет, тем лучше. Вера, надежда и любовь творят чудеса.
Гумяр Нуруллин: «Ильнур Закарин поедет в Бразилию, там будет все решаться» 
Олимпиада надежд. Чего татарстанцам ждать от Игр в Бразилии? 
Артем Косов прокомментировал «АиФ» новость о дисквалификации на Олимпиаду 
Допрыгнуть до медалей. Как в Казани развиваются новые виды спорта 
Кого из татарстанских спортсменов отстранили от участия в Олимпиаде?