Корней Чуковский и сегодня - один из самых издаваемых детских писателей России. С «Мойдодыра», «Бармалея», «Мухи-цокотухи», «Доктора Айболита» для многих из нас начались стихи. И как начинались! Красочно, образно, со звонкими, легко запоминающимися рифмами.
Одним из вероятных прототипов доктора Айболита был выпускник Казанского университета Петр Васильевич Изергин, ставший не просто известным врачом, а народным доктором. Его именем был даже назван астероид. О том, почему именно Изергин – тот самый доктор Айболит, «АиФ Казань» рассказывает казанский историк Руслан Бушков.
Сокурсник Ленина
Петр Изергин спас от смерти сотни детей. В тяжелые 1920-1930-е годы он не дал умереть маленьким пациентам от голода, кормя их на свои деньги. Он делал «великое дело любви», писал о нем Корней Чуковский. Это ему писатель доверил свою обожаемую младшую дочь Мурочку - с запущенной стадией туберкулеза.
«А родом Петр Васильевич из наших краев: родился в Вятской губернии, учился и жил в Казани, – рассказывает Руслан Бушков. - Он был студентом Казанского университета и заинтересовал меня как участник знаменитой сходки, в которой участвовал первокурсник Владимир Ульянов. В составленном тогда жандармами списке из 20 знакомых Ульянова он значился под номером семь. Для обоих дело окончилось «вылетом» из университета».
Однако благодаря отцу – мировому судье - Изергину удалось восстановиться, правда, уже на медицинском факультете. Медициной он увлекся всерьез – занимался научными опытами в психофизиологической лаборатории профессора Миславского, изучая нервную систему животных. Он получил Большую золотую медаль университета за исследования физиологии человека и животных. После вуза перед ним открывались большие перспективы. Но молодой медик пошел в земские врачи - уехал работать в глушь, в Балашовский уезд Саратовской губернии. Но и тут активная гражданская позиция стала причиной резкого поворота в судьбе. Он выступил на демонстрации против несправедливого ареста товарища, а после разгона протестной акции казаками попал в больницу и остался без работы.
Ангел с боевым характером
В 1906 году Изергин перебрался с семьей в Крым - его пригласил на работу в детский костно-туберкулезный санаторий основатель алупкинской лечебницы профессор Александр Бобров.
«Тогда говорили в женском роде – «санатория», и носила она название «Солнечная». Чтобы начать там работать, Петру Васильевичу пришлось вновь учиться», – комментирует Руслан Бушков.
«Солнечная» славилась далеко за пределами Крыма – многим детям там смогли помочь в борьбе с тяжелой болезнью. Большая роль отводилась усиленному питанию, укрепляющему организм и помогающему справиться с туберкулезом, а также пребыванию маленьких пациентов на свежем крымском воздухе. После землетрясения в Крыму, когда ребят были вынуждены держать вне стен больницы, выяснилось, что многим это пошло на пользу.
Чуковский вышел на доктора Изергина через знакомых в 1930 году – надеялся, что опыт Петра Васильевича поможет в лечении дочери.
Вот что писал Корней Иванович о нем в рассказе «Бобровка на Саре»: «Бобров скончался вскоре после ее (лечебницы) основания, и тогда во главе ее встал врач Изергин (…). Врач был неопытен, но горяч и талантлив, и конечно, Бобровка поглотила его всего целиком. Он отдал ей двадцать пять лет своей жизни. Мне еще в Питере рассказывали о нем чудеса: будто ходит такой тихий апостол между койками болящих детей и источает из себя евангельский свет. Все это, к счастью, оказалось легендой».
Однако «стоит в Алупке или в Симеизе назвать его имя, и самый хмурый татарин просияет лицом: «Ызыргын! Ызыргын!»
Потому что в течение двадцати пяти лет этот сердитый человек на виду у всей здешней округи делал «великое дело любви». Вся округа знает, что когда Крым голодал и дети умирали чуть не тысячами, у него в Бобровке не пострадал от голода ни один человек».
Для окрестных татар «Ызыргын» был универсальным целителем: и педиатр, и акушер, и «глазник». Когда в Алупке не было врачебного пункта, он заменял им целую больницу, писал Чуковский. Изергин ходил пешком в самые отдаленные места полуострова, искал и добывал для детей еду.
«Никакие бандиты не смели отнять у него эту добычу. Он говорил им сердито: «Это мое, — возьмите! А это, детское, — не дам».
«Доктор седенький в очках»
Туберкулез костей обнаружили у девятилетней дочери и любимицы Корня Чуковского в конце 1929 года, в санаторий ее уже вносили на руках. Этой лечебнице посвящены ее стихи, записанные отцом:
Я лежу сейчас в палате
Рядом с тумбой на кровати.
Окна белые блестят,
Кипарисы шелестят,
Ряд кроватей длинный, длинный…
Всюду пахнет медициной.
Сестры в беленьких платках,
Доктор седенький в очках.
А за сотни верст отсюда
Звон трамваев, крики люд
Дом высоконький стоит,
Прямо в сад окном глядит.
В этом доме я роди́лась,
В нем играла и училась.
Десять лет там прожила
И счастливая была.
«Как позже рассказывала мне дочь Изергина Наталья Петровна, работавшая тогда медицинской сестрой в санатории, Мура поступила в санаторий, когда болезнь была уже в запущенной стадии», - рассказывает Руслан Бушков.
Чтобы отвлечься от тяжелых дум, Чуковский и написал свой очерк о Бобровке, докторах и маленьких пациентах. «Как и надеялись родители, Муре в санатории стало легче. Летом 1931 года они решились забрать ее на время домой - увезли ее к себе на съемную квартиру, несмотря на возражения врача. Но дома ее состояние ухудшилось. Доктор Изергин сделал все, что мог, но возможности медицины были тогда невелики»», - отмечает Руслан Бушков.
В ноябре девочка умерла. Зато остался рассказ.
«Когда из-за развала хозяйственной жизни дети были под угрозой тяжелых лишений, он (доктор Изергин) отдал санаторию все свои деньги, чтобы дети не терпели нужды, - писал Корней Иванович в очерке. - Об этом узнали случайно, только в 1927-м году, когда санаторий праздновал четвертьвековой юбилей. Узнали так же, что в течение долгого времени он отказывался от жалованья, следуемого ему как директору: расписывался в получении, но денег не брал, отдавая их на нужды санатория. Узнали, что в голодные годы он на свой собственный счет прикармливал хилых татарских детей».
Петр Васильевич, ставший к тому времени доктором наук и Героем труда, остался верен своему долгу до последней минуты жизни. Он умер в 1936 году за своим рабочим столом в санатории в возрасте 66 лет.
Собирательный образ
Кто же все-таки стал прообразом доктора Айболита? Разобраться непросто, ведь добрый доктор - персонаж сразу нескольких произведений Корнея Чуковского: сказок в стихах «Бармалей» (1925), «Айболит» (1929) и «Одолеем Бармалея!» (1942), а также прозаической повести «Доктор Айболит» (1936). Кроме того, Айболит - герой стихотворной сказки «Топтыгин и Лиса». Но сначала увидел свет пересказ произведения английского писателя Хью Лофтинга - «Доктор Дулиттл», вышедший в 1924 год.
«У Лофтинга этот целитель (животных) именуется «доктор Дулиттл». Перeрабатывая его милую сказку для русских детей, я окрестил Дулиттла Айболитом и вообще внес в свою переработку десятки реалий, которых нет в подлиннике», – писал Корней Иванович.
Маленьким читателям «Пионерской правды» Чуковский рассказывал, что задумал написать книгу еще до Октябрьский революции, так как познакомился с «доктором Айболитом» из Вильно (сейчас Вильнюс. – Прим.ред). «Звали его доктор Шабад. Был это самый добрый человек, какого я только знал в жизни. Он лечил детей бедняков бесплатно. Придёт, бывало, к нему худенькая девочка, он говорит ей: «Ты хочешь, чтобы я тебе выписал рецепт? Нет, тебе поможет молоко, приходи ко мне каждое утро, и ты получишь два стакана молока». И по утрам, я замечал, выстраивалась к нему целая очередь. Дети не только сами приходили к нему, но и приносили больных животных».
«Образ доктора Айболита собирательный, - уверен Руслан Бушков. - Ведь Петр Васильевич Изергин произвел на Корнея Чуковского настолько сильное впечатление, что он посвятил ему и его лечебнице отдельное произведение, описав необыкновенную самоотверженность врача. Что касается хронологии, поздние произведения об Айболите детский писатель создал уже после знакомства с крымским доктором. Кстати, если ему приносили животных, он лечил и их – нужный опыт приобрел еще в юности, в лаборатории Миславского.
Дочь Изергина Наталья Петровна рассказала мне о том, что её отец мог быть прототипом Айболита. Она тоже всю жизнь проработала в санатории и была свидетельницей встреч Корнея Чуковского с Петром Васильевичем. Когда я увидел на стене в их доме потрет отца – это был действительно «тот самый» доктор Айболит: худощавый, бородка клинышком, очки.
А вообще Изергин был легендарным доктором уже при жизни. Говорят, когда им заинтересовался НКВД, Молотов не дал им тронуть народного доктора. Врач был похоронен на территории санатория. Здесь ему поставили памятник, который стоит поныне. В 1960-е прах доктора, лечившего детей и животных, был перезахоронен у горы Кошка в поселке Симеиз в Крыму».
«Великий химик». Как издевательское прозвище определило судьбу Бутлерова 
От аспирина до фосарбина. За что любили народного академика Арбузова? 
Народный доктор. Удивительная судьба хирурга Домрачева 
Светило науки. Хирург Александр Вишневский и его знаменитые открытия 
Женский доктор. Как казанский акушер Груздев заглянул в будущее