Под грифом «Секретно». В годы ВОВ в марийских лесах морили голодом солдат

Филиал ГУЛАГа

Своего отца  - Сулеймана Хайрутдиновича - Флюра Муллахметова помнит плохо.  Сейчас ей 77 лет, память выхватывает маленькие кусочки из детства. 1941 год. Эти («папа» - по-татарски. – Прим.ред.) стоит перед семьей, женой Миннисой и двумя дочерьми. В военной форме, высокий и стройный. Папу отправляют в марийский учебный лагерь Суслонгер.

Отец ушёл, потянулись тяжёлые дни разлуки. От него приходили весточки: в каждом письме Сулейман тосковал по своей семье, переживал, что не успел увидеть младшего  сыночка, родившегося сразу после его ухода. Плохих новостей в письмах не было, но любящее сердце Миннисы почувствовало неладное. С мешком сухарей и узелком с шерстяными носками, маленьким ребёнком на руках она отправилась навестить мужа. Сулеймана в комнате для свиданий она не узнала. Ее встретил болезненно худой, уставший, в потоптанных сапогах человек. Он был настолько измучен, что лицо приобрело мертвенный, восковый цвет.

«Мама вспоминала, что они толком ничего и не смогли сказать друг другу, - говорит Флюра Муллахметова. – Только купались в слезах». Ни Минниса, ни дети Сулеймана от него самого так и не узнали, каково солдатам жилось в «филиале ГУЛАГа», как позже назовут этот лагерь. Как делили одну порцию супа на шестерых, ходили зимой в ботинках из прессованной бумаги, как умывались снегом, как каждый день десятками хоронили не выдержавших издевательств товарищей.

Хлеб из воды

Страшная правда о суслонгерском беззаконии открылась через много лет после войны. О том, что пришлось пережить ее отцу, Флюра апа узнала, только когда в газетах начали появляться материалы о «лагере смерти», воспоминания реальных людей и их родственников.

«Читала и всё время плакала, - говорит она. – Истории-то как раз от  солдат, которые побывали там в то же время, что и мой отец». Курсанты в лагере недоедали. Сухари, которые присылали родственники, руководство продавало местным жителям на базаре. Продавали и теплые вещи – полушубки, валенки, предназначенные для обмундирования учебных полков. Многие курсанты не выдерживали и вешались на обмотках. Для новобранцев не хватало мест ни в бараках, ни в землянках. Жить приходилось до осени в плащ-палатках.

Но самым страшным оказалось другое – каждый день из бараков и землянок выносили трупы умерших от голода солдат. Хлеб, которым их кормили, был сильно разбавлен водой. Разве таким наешься? У многих воровали ложки, и им в буквальном смысле было нечем хлебать суп. В таких условиях солдат еще гоняли на работу – рубить лес на дрова.

Остаться в живых

Житель Верхнего Услона Вениамин Петров попал в Суслонгер в 16 лет. Его призвали в 1943 году.

«От военкомата в далекой чувашской деревне отправился через Волгу, Юдино, Зеленодольск пешком в Татарию, - вспоминает он. – Затем на пассажирском поезде поехали в Суслонгер. Шли по лесной дороге прямо до лагеря. За несколько километров до места встретили солдат с санями. Глядим, а в санях – гроб… Нам стало не по себе. Поселили нас в землянку, выдали старую одежду. На некоторых шинелях осталась запёкшаяся кровь. В землянках жили на двухъярусных нарах, вместо подушки – деревянная доска, вместо матрацев – еловые ветки».

Петрову повезло - спустя два месяца его отправили на станцию Сурок, уже оттуда в эшелоне с другими солдатами 16 суток они ехали в Ставропольский край. Высадились в Пятигорске, шли за фронтом, конвоировали пленных немцев. После Победы очищали от фашистов Баку. Вениамин Петрович прослужил семь лет, демобилизовался осенью 1949 года.

Приказано расстрелять!

Николай Журавлев из Тетюшского района попал в Суслонгер уже после окончания войны. «Прибыли мы в лагерь, - вспоминает он. - Народу там было много. Все за колючей проволокой. Одеты кто во что. Военной формы не было ни у кого. Жили в землянках. Мы очень уставали. Всегда хотелось есть. Но мы терпели и верили в завтрашний день. Война-то закончилась, и это для нас было главное».

Старшие товарищи рассказали молодым бойцам, что в войну в лагере были невыносимые условия. Начальник – зверь, мог унизить и даже расстрелять. Люди пухли с голода, умирали, а он свою собаку блинами со сметаной кормил. Продолжалось так несколько лет, пока в лагерь в октябре 1943 года с проверкой не приехал сам Климент Ворошилов».

Как ему удалось узнать о беззакониях, творившихся в лагере, история умалчивает. Говорят, что одному из солдат чудом удалось вырваться из лагеря и рассказать своему отцу о том, что творится в лагере, который, якобы был знаком с легендарным наркомом. Перед всем строем расстреляли нескольких офицеров из руководящего состава лагеря. На следующий же день на столах перед солдатами появилась нормальная еда.

Книга памяти

В мае прошлого года жители Верхнеуслонского района, родственники бывших суслонгерцев, установили у озера Серебряное памятник. Незадолго до этого Флюра апа через поисковые сайты узнала, что ее отец Сулейман Хайрутдинов все-таки попал на фронт. «Еще в войну нам пришла повестка о том, что отец пропал без вести, - говорит она. – А теперь мы выяснили, что из Суслонгера его все-таки отправили воевать. Он участвовал в прорыве блокады Ленинграда в январе 1944-го. На месте бывшего лагеря на свои средства решили поставить мусульманский минарет, чтобы помолиться за тех, кто навсегда остался лежать здесь закопанным в землю или почил на дне озера. Есть там и православный крест».

Краеведы Суслонгерской школы и ветераны района ведут активный поиск семей, чьи родные в годы войны прошли через  лагерь смерти, ведь полных и точных сведений о том, что происходило в учлаге, до сих пор нет. По собранному материалу в скором времени издадут отдельную книгу.  

Комментарий

Михаил ЧЕРЕПАНОВ, заведующий казанским музеем-мемориалом Великой Отечественной войны:

«Сведения о марийском учлаге Суслонгер до сих пор засекречены.  То, что там происходило, можно восстановить только по письмам родственников служивших солдат. Свидетельства  поразительно похожи, как будто жители разных районов и даже из других областей сговорились. Так, на сегодняшний день точно известны имена 300 татарстанцев, погибших в Суслонгере. Сколько еще их было, остаётся гадать.  То, что здесь был лагерь, утверждают и местные марийские лесники. Но лагерь не для  репрессированных, а для красноармейцев-курсантов, служивших в армии «срочников». По данным Центрального архива Министерства обороны РФ, в районе станции Суслонгер дислоцировались в  годы войны 31-я и 46-я запасные и 47-я учебная стрелковые дивизии, а также формировались гаубично-артиллерийские бригады - 102 и 105-я.  В лагерях обучались будущие командиры взводов ПТР (противотанковых ружей). Под ружье поставили десятки тысяч бойцов. Боевые потери в марийских  лесах эти формирования не имели: воевать было здесь не с кем, да и бомбардировщики немцев досюда не добирались. Но есть списки солдат,  умерших в марийских лесах от болезней. Призваны они были практически из всех районов республики».