Примерное время чтения: 9 минут
1580

Сердечных дел мастер. Почему кардиохирургия сродни цирковой гимнастике

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 40. АиФ-Татарстан 04/10/2017

Раньше смерть малышей от врожденного порока сердца была печальной реальностью. Но теперь в Татарстане очереди на операцию по его устранению нет, и, как правило, не нужно ехать в другой регион: у нас освоены все известные в мире операции по поводу врожденных пороков сердца. Во многом это благодаря заслуженному врачу РТ Леониду Миролюбову, «перезагрузившему» детскую кардиохирургию.

Два Лео

Венера Вольская, АиФ-Казань: Леонид Михайлович, в среднем один из ста новорожденных имеет порок сердца. В 90-х, да и в 2000-х, родителям приходилось мечтать об операции, позволившей бы крохе не синеть и не задыхаться из-за проблем с сердцем. Без чего не получилось бы совершить прорыв?

Фото: Фото с сайта www.tatarstan.ru

Леонид Миролюбов: Этот результат - итог усилий множества людей. В свое время мне удалось познакомиться с легендой кардиохирургии - Лео Бокерией. Я просто позвонил ему по телефону и попросил о консультации. Он неравнодушно отнесся, и потом много раз к нам приезжал. Очень помог опыт американских коллег, которые высадились десантом в Казань в 1995 году и провели за две недели 20 операций.

Первое же оперативное вмешательство на сердце с искусственным кровообращением в ДРКБ я провел в январе 1995 года, а до того занимался неотложной и сердечно-сосудистой хирургией в 6-й городской больнице. Но один раз провести операцию мало, надо её тиражировать. Это спортсмен может совершить рекорд один раз в жизни, а мы цирковые гимнасты - должны повторять достижение каждый день (улыбается).

- Но все получилось, и к концу 90-х казанская детская кардиохирургия вошла в четверку лучших отделений по России.

- Да, после Первой городской кардиохирургии в Санкт-Петербурге, Бакулевского института (Национальный исследовательский центр сердечно-сосудистой хирургии имени А.Н. Бакулева. – Прим ред.) С новосибирскими коллегами мы спорили за 3 и 4 места. Сначала стояла задача прооперировать нуждающихся детей до достижения 5 лет. Потом до трех, затем на первом году жизни. А в 2005 году тогдашний Президент РТ Минтимер Шаймиев выделил дополнительные деньги на проведение операции пятиста больным, и мы ликвидировали очередь в Татарстане. Ее с тех пор нет, и это большое достижение - второй такой области или республики не назову в России. Даже в Московской области, несмотря на упомянутый Бакулевский институт и институт имени Владимирского (МОНИКИ). Там как-то по-другому работают.

С 2008 года в течение двух лет мы обслуживали, кроме Татарстана, еще и жителей Чувашии, Ульяновской области и Марийской республики. И это было разумно, даже экономически целесообразно – лучше, когда центр кардиохирургии обслуживает население от пяти миллионов человек. Но потом почему-то создали детский кардиоцентр в малонаселенной Пензенской области, куда и прикрепили пациентов из «наших», соседних с РТ республик. Он малозагружен сейчас.

- Что для вас было самое сложное в организации системы?

- «Поставить» систему выявления порока сердца у детей. Я издалека начну. Когда мы были студентами, инструкция, полученная на военной кафедре, вызвала у нас просто приступ смеха. Первые пункты были такими: «Получив приказ, командир полка должен уяснить задачу (15 минут). Второе – произвести расчет времени». Мы считали это глупостью. А сейчас чем больше живу, тем больше убеждаюсь в правоте этой инструкции. Почему на уяснение задачи столько времени? Да потому что одну и ту же информацию люди понимают по-разному. И вот каким образом врачам по всему Татарстану растолковать, как определить разновидность порока сердца, если видов этой патологии больше сотни? Я и сам долго уяснял эту проблему. А потом щелкнуло, и кубик Рубика стал складываться.

Кстати
Первые операции на сердце в Татарстане провели в 1963 году в казанской горбольнице № 6. До 1995 года детской сердечно-сосудистой хирургией занимались в основном здесь. Кафедру в больнице возглавлял основатель татарстанской кардиохирургии профессор Николай Петрович Медведев. На всю республику - одна палата на 15 ребят. Современная аппаратура для проведения операций на сердце стала поступать регулярно в 90-х годах.

В 2001 году в голове, а в 2002 - на бумаге. И мы издали документ по РТ, который регламентировал диагностику и лечение пороков сердца. Чтобы не пришлось разбираться во всех видах порока, мы разделили их на 6 групп, и в каждой группе полагалось типовое дооперационное лечение. Выделение неотложной группы по определенным признакам оказалось достаточно просто для диагностики. Пришлось поездить по районам, но сейчас врачи уже не боятся порока сердца. А раньше чуть ли не каждого больного пытались отправить на операцию. Ну и, конечно, усовершенствовали подачу информации для будущих врачей.

Хирургия или семья – приходится выбирать

- А что теперь могло бы дать сердечно-сосудистой хирургии большую фору?

- Открытия. Наука - это новые знания, но в последние 20 – 30 лет она часто сводится к имитации науки. Например, получает больница диагностический аппарат, и люди пишут кандидатские или даже докторские, как с помощью аппарата в печени определить гемангиому (младенческая доброкачественная опухоль. – Прим. ред.). Но вот же у тебя пачки инструкций, там все написано, это же не кандидатская! К сожалению, понятие науки сдвинулось, измельчало. Истинно прорывные технологии единичны.

- Как вы относитесь к отмене интернатуры (обязательной практики в стационаре – прим. Ред.), вместо которой выпускнику медвуза нужно отработать три года в участковой в поликлинике?

- Мое личное отношение такое: очередная кампанейщина. Решили одним махом решить сложную кадровую проблему, чтобы отчитаться о выполнении. Посылать выпускника в поликлинику - все равно что не обстрелянного выпускника школы на фронтовую передовую. Но ведь от них зависит здоровье огромного потока пациентов. На передовой должен быть опытный врач!

- А почему в Татарстане нет женщин-кардиохирургов? Боятся работать?

- В нашей республике действительно нет, но в России были в истории женщины-кардиохирурги, например, Елена Литасова - виртуозно оперировала. Нет, женщины не боятся идти в хирурги, многие очень увлекаются, работа-то интересная. Но она отнимает столько сил и времени, что они становятся похожи на учительниц начальных классов (смеется). Кардиохирургу не то чтобы приходится забывать о семье, но там и там не преуспеешь. Приходится чем-то одним жертвовать. А вот нейрохирурги-женщины в республике есть.

Леонид Миролюбов во время операции. Фото: Предоставлено ДРКБ РТ

Хирург испугается – работать не сможет

- Пациенты стали грамотнее благодаря Интернету?

- Мамочки пациентов часто считают, что много чего знают. А в сети полно мусора, и из него неподготовленному человеку сложно выбрать полезную информацию.

- А выпускники медвузов?

- Не буду жаловаться – не плохое качество знаний. Вот, говорят, молодежь испортилась. Нет, обычная она. И когда я начинал преподавать, и сейчас из группы в 15 человек поговорить по теме можно с тремя – четырьмя. Остальным неинтересно, им лучше с девочкой пообниматься. Сейчас, кстати, не обнимаются, а в телефонах сидят. Правда, может быть, им интереснее на других предметах. Но поляризация уровня знаний сейчас выше, чем раньше, потому что финансовые возможности у семей разные.

А вообще хирургия – это как спорт, не для всех: кто-то остается, а кто-то поиграет в хирурга и уходит в другие сферы, где зарплата выше, а напряжения и ответственности меньше.

Многое в воспитании хирурга зависит от наставника. Хирургов надо растить. Я часто слышал упреки от начальства, мол, распустил. Это потому что я молодежь всегда защищал. Когда кто-то из молодых в чем-то недорабатывает, виноват я. А иначе как? Он один раз испугается, потом работать не сможет.

- Какая возможность для развития есть у вашей службы, но реализовать ее не получается?

- Пересадка донорских клапанов-аллоплантов. Сейчас мы покупаем за валюту импортные изделия, но они служат ограниченное время, через пять – семь лет их надо менять. А аллопланты, которые производят в Уфе, ставятся обычно на всю жизнь. Осложнений и смертей практически нет. За 9 лет, которые я занимаюсь этим видом вмешательств, была всего лишь одна переделка! Насколько я знаю, больше в мире никто не использует этот вид трансплантата. К нам бы со всей России потянулись пациенты, особенно на вторую или третью пересадку. Много раз объяснял это на разных уровнях, но пока понимания нет.

- А какая «мелочь» могла бы существенно улучшить положение дел в медицине?

- Очень раздражает заполнение горы ненужных бумаг, которые никто не читает, а потом их грузовиками вывозят на макулатуру. Что в медуниверситете, что в больнице. Заполненная бумага - не аналог сделанного дела! Документацию перевели в компьютер, но прокуратура заявила, что они работают только с бумажными носителями. История болезни в электронном виде – это для них не документ. В результате заполняем в компьютере, и на бумаге. А компьютерная сеть, мягко говоря, несовершенна. Больного не внес сегодня в компьютер из-за того, что она висела - значит, приема не было.

Качество медицины - это хорошо подготовленный думающий врач. А откуда взять думающих, если дети всю школу тыкают «да» или «нет»? Я про ЕГЭ говорю. Не зря сейчас считают, что у новых поколений клиповое мышление. Мне нравится, когда человек умеет мыслить от А до Я, потому что медицину невозможно выучить как таблицу умножения. Вот анатомия - это таблица умножения для врача, а остальное-то? Внедряемые сегодня стандарты и протоколы лечения не могут учесть многообразия проявлений болезни и патологических сочетаний. Боюсь, что умение думать самостоятельно мы стремительно теряем.

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно

Загрузка...

Топ читаемых

Самое интересное в регионах