Актер Михаил Галицкий: почему стал возможен «майдан» в Киеве

Новым коммунистом объявляет себя один из главных героев, сын олигарха областного масштаба. Он вернулся в родной город после учёбы в Швейцарии увлечённый ультралевыми идеями. О том, почему его история напоминает судьбы «героев проевропейского майдана», а также о современных идеалах и партиях рассуждает в интервью «АиФ-Казань» исполнитель роли отца «последнего коммуниста» ведущий актёр Качаловского Михаил ГАЛИЦКИЙ.

Победный провал

- Михаил Олегович, олигарха Печёнкина сегодня называют вашей лучшей ролью на сцене Качаловского. А как вы стали актёром?

- За это спасибо генам. Мама с бабушкой пели в хоре, отец играл в драматическом коллективе. Дед работал директором городского ДК, играл почти на всех струнных инструментах, прекрасно пел. Один из его братьев играл на баяне, другой – на домре. По праздникам в нашем доме собиралась большая семья – человек 15, устраивали концерты с песнями, музыкой.

В 10 классе я уже выступал в театре эстрадных миниатюр, который был у нас в Вичуге.

А свою самую первую большую роль в театре Саранска я провалил. Мне дали роль журналиста Панина в пьесе Симонова «Русские люди». Но как нужно её играть, я понял, только отыграв спектаклей 20-25…

В каждой роли должна быть какая-то «фишка» - от чего можно оттолкнуться и развивать свой персонаж. В Панине я нашёл её случайно, когда увидел очки-колёса и пилотку актёра, игравшего в другом спектакле. Понял, что этот человек никогда не был военным. Он остаётся штатским, несмотря на то, что командир назначает его замполитом, когда их часть попадает в окружение.

- В чём «фишка» олигарха в «Последнем коммунисте»?

- Он человек, который добился всего сам. Как добился – это остаётся за кадром. Создал рабочие места, построил фабрики, заводы.

- Не построил, наверное, а получил на залоговых аукционах, как было в 90-е…

- Но чтобы предприятия работали, были конкурентоспособны, нужно современное оборудование. Печёнкин его закупал, вкладывал в свои заводы деньги. Другой вопрос, что в силу обстоятельств он уверовал в то, что он царь и бог.

 

 

Развращай и властвуй!

- В конце пьесы гибнёт вся семья вашего героя, он говорит: «Ничего не осталось, кроме денег».

- Трагедия Печёнкина не снаружи, а внутри. Его сын Илья возвращается из Швейцарии перепрограммированным. Он видит смысл жизни в борьбе со своим отцом – «хозяином» города, готовится взорвать построенную им церковь…

- Почему так происходит?

- Вот совсем свежий пример – ситуация на Украине. Западенцам, которые пришли на майдан, с детства внушали, что Бандера – спаситель украинского народа. Представитель Украины при ООН недавно даже заявил, что представленные СССР на Нюрнбергском процессе обвинения в отношении украинских националистов были сфальсифицированы. Но ведь об их преступлениях знает весь мир! Они устраивали погромы, разрезали живых людей пилой. Ваххабиты тоже делают промывку мозгов, зомбируют людей, обе­щая им место в раю, если они кого-то взорвут.

В советские времена была своя идеология, были кумиры: Маресьев, Гастелло, «Молодая гвардия».
Сейчас идеалы разрушены, не создано ничего для молодых. И они выбрали свой идеал – деньги. Каким путём они будут доставаться, неважно. Лишь бы достичь своего «идеала».

Как говорит сам автор Валерий Золотуха, «разруха в головах приобрела характер катастрофический, и дело не в наличии каких-то опасных идей и смыслов, а в отсутствии каких-либо идей и смыслов».

- А вы были в партии?

- Мне предлагали вступить в КПСС во время работы в Саранске. Я походил на собрания, увидел показушность, цинизм. И после того как закончился кандидатский срок, не явился на собрание, на котором меня должны были принять в партию.

- Тогда партия была одна, сейчас их десятки.

- Может быть, я не прав, но у меня такое ощущение, что у главной партии есть дочерние филиалы, которые состоят из этих партий. Я лучше буду сочувствующим!

- Кому?

- Народу. Ну как можно идти в партию, когда нам сообщают: по такому-то избирательному округу прошёл такой-то кандидат, теперь он депутат. А я его не видел и не слышал, ничего о нём не знаю. Почему я должен за него голосовать? На Западе, прежде чем человек баллотируется в мэры или депутаты, печатается вся его подноготная – от минуты рождения до сегодняшней секунды. Даже если он был в детской комнате милиции, он уже может потерять электорат. А у нас? Родился в таком-то городе, закончил университет, теперь он директор завода. А как он жил, чем – об этом не пишут…

Культуру сейчас просто уничтожают. Нам внушают, что Чехов, Достоевский – это нафталин. Репертуарные театры – анахронизм. На смену ему должен прийти театр Серебренникова, Богомолова. Раньше за мат на 15 суток сажали, а сейчас пьесы с матом называются со­временным искусством. Якобы мат в них нужен, чтобы быть ближе к народу. Развращай и властвуй!

Молодёжь разговаривает односложными предложениями. Если не могут подобрать нужное слово, вставляют «блин», «чего-то я туплю». Это вполне литературные выражения по нынешним временам.

Многие городские театры сейчас брошены: выживут – молодцы, не выживут – меньше хлопот. Ставят бульварные пьесы, в зале - тупой ржач.

Время испытаний

- Ну у нас в республике чиновники интересуются искусством. М. Шаймиев назвал вас своим любимым актёром.

- У наших чиновников интерес к театру вдруг просыпается, когда туда идёт президент. Им важно показать, что они там тоже были, они тоже поклонники культуры. А на деле…

Вот в Самаре, например, кроме 5-6 городских есть ещё около 20 таких театров, как наш молодёжный экспериментальный театр «Сдвиг». Причём со своим помещением. И город им помогает.

- «Сдвиг» был создан в 2002 г., на какие средства он существует?

- На собственные. Билеты у нас бесплатные. Костюмы и декорации делаем на собственные деньги. Плату за аренду с нас, слава богу, не берут. Это инициатива владельца молодёжного центра на ул. Островского, где мы располагаемся, низкий ему за это поклон.

Я верю в то, что для России время бескультурья – это испытание. И скоро начнётся Возрождение, как в своё время начался Серебряный век. Культуру невозможно уничтожить.